Книга Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли - Шломо Авинери

диапазоном профессий и занятий. Двадцать лет тому назад мы были гораздо ближе к этой цели, чем теперь, когда произошло резкое сокращение участия евреев в различных отраслях производства. Еврейское общество в Эрец-Исраэль, где значительная часть физического труда в сельском хозяйстве, строительстве и даже в промышленности выполняется неевреями, а жизненный уровень еврейского населения, все более концентрирующегося в области посреднических профессий и услуг, все более поддерживается денежной помощью из-за рубежа, — это общество гораздо более схоже по своей социальной структуре с еврейским обществом в диаспоре, а также в Палестине времен халукки или администрации барона Ротшильда. Верно также и то, что сегодняшний Израиль в гораздо большей мере зависит, политически и экономически, от зарубежных факторов и от нееврейского труда внутри страны, чем когда-либо в своей истории. Основатели революционного сионистского общества в стране понимали, что самостоятельность, независимость и самоопределение — это не только флаг и посольства: независимость — это прежде всего социальная и экономическая база, на которой зиждется самостоятельное общество. Ибо вопрос не только в том, сколько евреев будет проживать в государстве Израиль и какова будет его площадь, но и в том, какой образ жизни и какой тип общества разовьются и сформируются в этом государстве.

Профессионально-классовая структура Израиля в наши дни гораздо больше напоминает структуру еврейства США, чем структуру Израиля двадцать лет назад. Концентрация в сфере торговли и услуг, уклонение от производительного труда, упадок большинства движений халуцианской молодежи вместе с расцветом биржи — той самой биржи, которая в XIX веке весьма часто отождествлялась с центром еврейской финансовой деятельности, — все это свидетельствует, что мы все более уподобляемся еврейству диаспоры. Галут, как говорил А.Д. Гордон, может произрастать и на почве Эрец-Исраэль.

В конечном итоге это относится и к нашей военной мощи. Несомненно, что после двух тысячелетий отсутствия у евреев государственности и военного дела сама идея еврейской армии и евреев-воинов вдохновляла воображение евреев как в диаспоре, так и в Эрец-Исраэль. И действительно, до сего дня немало евреев диаспоры опьянены военной мощью Армии Обороны Израиля именно по причине гордости за то, чего у них самих нет. Ясно, однако, что с течением времени и этот счет будет «предъявлен к оплате» — а может быть, он предъявлен уже теперь. Армия, в конце концов, имеется у каждого государства, и, когда померкнет новизна самого факта существования еврейской армии, ибо к этому все уже привыкают, встанет вопрос: чем еврейская армия отличается от всякой другой и чем она лучше? Если выяснится, что еврейская армия занята между прочим озеленением пустыни, абсорбцией новых иммигрантов, воспитательными мероприятиями, освоением новых земель и другими миссиями, — такая армия по-прежнему будет вдохновлять евреев диаспоры. Однако армия, все более предстающая в общественном сознании (с помощью международных средств информации) как разгоняющая демонстрации арабских школьников, патрулирующая в городах, находящихся под управлением военной администрации и порою на военном положении, принимающая участие в конфискации земель у сельского населения, одним словом, армия, которая все меньше будет отличаться от прочих армий мира, — такая армия, хотя мировое еврейство будет сознавать ее отличие, например, от американской армии, перестанет быть предметом еврейской национальной гордости. Без сомнения, евреи диаспоры поймут и даже оправдают соображения безопасности, исходя из которых израильская армия вынуждена ввести в арабском городе комендантский час или подчиниться приказу о разгоне распоясавшихся школьников в Иудее или Самарии, но все же это не вызовет особого чувства гордости у евреев диаспоры (а в конечном итоге — и здесь, в стране).

Отсюда — необходимость понять, что сионистская революция еще не завершена. Она не окончилась ни с воссозданием государства, ни с победой в той или иной войне; она не окончилась и не окончится даже с достижением полного мира со всеми арабскими государствами. Ибо сионистская революция — это в основе своей революция перманентная: это — революция, направленная против мощных, весомых исторических сил, по крайней мере частично заключенных в самом еврейском народе, сил, превративших его из самостоятельного в социально-экономическом отношении и ответственного за собственную судьбу народа в общину, ютящуюся на периферии других, чуждых коллективов и порой питающуюся за их счет. Сионизм — это революция против стихии еврейской жизни, толкающей обширные группы евреев — именно ввиду способностей, усвоенных еврейским народом в его скитаниях и мытарствах, — на поиски хороших и относительно легких заработков вместо необходимости включиться в строительство национального общества, смысл которого — принятие на себя доли в общем бремени, а не только личные заботы. Множество эмигрантов из Израиля, проживающих ныне в Соединенных Штатах и других странах диаспоры, — это продолжатели тысячелетней еврейской традиции, которая — а не только Навуходоносор и Тит — привела к созданию общин Пумбедиты и Александрии Египетской. В конечном итоге любая еврейская диаспора создавалась, в историческом плане, такими эмигрантами, предпочитавшими устраиваться в изгнании вместо того, чтобы принять вызов, бросаемый нелегкой действительностью в Эрец-Исраэль.

Сионизм — это революция, направленная против подобных тенденций среди еврейского народа, — тенденций, говорящих о том, что евреи умели достигать индивидуального преуспевания даже среди бедствий галута, при отсутствии государственности. Сионизм — это попытка вернуть еврейскому народу гегемонию публичных, общественных, коллективных и национальных элементов за счет личных удобств, буржуазного благосостояния и «хорошей жизни» индивидуума.

Поэтому Эрец-Исраэль приобретается в муках; поэтому сионистская революция — это далеко идущая социальная революция; поэтому сионизм — это революция, направленная против еврейской истории. Поэтому либеральная, рыночная экономика, означающая безответственность личности перед коллективом, — это возврат диаспоры в Эрец-Исраэль. И поэтому же сионизм не устоит, если не будет постоянным революционным фактором в еврейском образе жизни, всегда стремящейся застыть и закоснеть, приспособляясь к действительности, вместо того чтобы властвовать над ней. Поэтому государство Израиль останется центром евреев диаспоры только в случае, если будет коренным образом отличаться от самой диаспоры.

Таков смысл сионистской революции, и поэтому она никогда не завершится. Ибо революции, которые завершились, принадлежат уже прошлому; поэтому каждый, кого волнует будущее сионистской революции, должен помнить, что она лишь начинается и постоянное ее испытание будет заключаться в том, в какой мере она освободит еврейский народ от исторических тенденций, приковывавших его в прошлом к диаспоре, к изгнанию. С этой точки зрения глубокая историческая правда кроется в изречении:

ИЗГНАНИЕ ДЛИТСЯ В СИЛУ ЗАБВЕНИЯ, А В ПАМЯТИ — ТАЙНА ИСКУПЛЕНИЯ.

ЛР № 030851 от 08.09.98

Мосты культуры, Москва Тел./факс: [phone]

[phone] e-mail: [e-mail]

Gesharim, Jerusalem

Tel./fax: [phone]

Fax: [phone]

e-mail: [e-mail]

www. gesharim. org

Формат 84 x 108/32

Бумага офсетная. Печать офсетная. Печ.л. 15,0 Подписано в печать