Книга Последний хартрум - Женя Юркина

словно трость, на которую хотела опереться.

– Эверрайн позвал. Мы ж не чужие друг другу люди.

– Отец Фран раньше работал у Эверрайнов, – пояснил Дарт, иначе это звучало так, словно Рин внезапно обзавелся дальними родственниками.

– Папа был садовником, а я его обузой, – подхватила Фран. – Можно сказать, мы с Эверрайном вместе выросли. А потом я по дурости стащила пару серебряных ложечек из столовой. Думала, с них не убудет. Ах, да как же. Кухарка меня за руку схватила и донесла. Я от стыда чуть не померла и решила, что уж лучше втихую уйти, будто меня и не было. А спустя семь лет Рин нашел меня, предложил работу. И вот я здесь. Угрожаю вам ружьем. Ведаю фермой безлюдей. – Она указала на связку ключей, прикрепленную к ремню брюк (тех самых, что достались ей от Флори), и не без гордости добавила: – Я здесь главная, если что.

Пока она говорила, Флори с любопытством разглядывала вереницу домов. Рин выбрал идеальное место: тихое, темное и уединенное. Ей захотелось прогуляться вглубь острова и заглянуть в каждым дом, чтобы проверить, как двое справляются с компанией капризных безлюдей.

– Покажешь, как у вас все устроено?

– Конечно нет! – сердито ответила лютина. – Это же секретный, мать его, объект! Только если Эверрайн разрешит… Тогда приходите, я вас даже ивовым чаем напою. А сейчас кыш! – Она замахала руками, будто прогоняя с поля стаю ворон.

Вечерние сумерки уже начали сгущаться, окутывая все вокруг серой пеленой. Им стоило поторопиться, чтобы переплыть озеро до наступления темноты. Фонарь, который бы пригодился в пути, они оставили в тоннеле, о чем могли очень скоро пожалеть. На острове безлюдей их больше ничего не держало, и теперь Флори хотела поскорее оказаться в Пьер-э-Метале, чтобы посмотреть в глаза тому, кто ее предал.

Глава 21

Украденные дома

Риндфейн

Склонившись над раковиной, Рин смотрел на поток воды, омывающий мраморную чашу. Его все еще мутило, и горечь во рту не удалось перебить даже зубным порошком.

Плеснув в лицо холодной водой, он обессиленно сполз на пол, раздумывая над тем, как докатился до такого. И почему-то в его памяти всплыл один разговор, случившийся спустя неделю после того, как он и Рэйлин обручились на семейном торжестве. Четыре года прошло, а он до сих пор помнил, что тогда сказал ему Эдмонд Хоттон, уведя подальше, чтобы их никто не услышал: «Меня не интересуют деньги твоего отца. Я хочу видеть, что ты сам чего-то стоишь и достоин моей дочери. А она, как ты понимаешь, достойна лучшего».

Рин был готов на все, чтобы доказать свою состоятельность, и за год службы в конторе смог перебраться в кресло домографа. Вначале он считал, что серьезной должности будет достаточно, чтобы убедить Хоттона. Он работал как проклятый, едва ли не ночуя в конторе и разгребая проблемы, накопленные его предшественниками, однако строгий отец был непреклонен. Постоянная занятость и одержимость работой вызывали у Рэйлин приступы ревности, а потому она настояла, чтобы занять место архивариуса подле него. И все шло своим чередом, пока Хоттон не выдвинул новые условия. Это случилось пару лет назад, когда вести о столичных безлюдях стали активно обсуждаться в деловых кругах, а имя Ризердайна приобрело широкую известность.

«Почему ты не можешь так же?» – спросил Хоттон однажды.

«Потому что я изучаю бумажки, а не безлюдей!» – не сдержался Рин, злясь на себя за то, что потерял столько времени и сил впустую.

«В чем проблема? Начни изучать их сейчас. Будет дело – будет свадьба».

«Это займет много времени. Что мне сказать Рэй?»

«Не знаю, придумай что-нибудь. Соври, в конце концов. Женщинам необязательно знать, о чем договариваются мужчины».

«Почему я не могу сказать ей правду?»

«Потому что слабые мужчины говорят о своих планах, а сильные – о достижениях. Сам решай, кто ты».

За мнимой свободой выбора скрывалась манипуляция, которой господин Хоттон, как один из богатейших людей на западе, владел в совершенстве. Он настойчиво ждал, когда Рин предоставит ему доказательство любви к его дочери, будто самой любви было недостаточно.

Рин соврал, что свадьбу придется ненадолго отложить, пока он не найдет Озерный дом. После пары скандалов Рэйлин смирилась с тем, что ее замужеству мешал мифический безлюдь, и лишь изредка спрашивала, что будет, если Озерный дом окажется выдумкой. Рин и сам не верил в его существование, однако безлюдь стал артефактом, красивой легендой, оберегающей его от неудобных вопросов.

Движимый лучшими чувствами, он взялся за дело: подготовил место для будущей фермы, продумал, как доставлять дома на остров, нашел в Маранте толкового инженера, который смог сконструировать тяговые механизмы и проложил новую ветку тоннелей, чтобы связать болотные земли с Пьер-э-Металем. Хоттон с довольством и одобрением наблюдал, как продвигается работа, и постепенно в их отношениях настала оттепель: он позволил называть его Эдмондом, а самого Рина удостоил обращения «сынок».

Вначале он пытался вырастить безлюдей сам, затем, потерпев неудачу, перевез на остров незарегистрированный экземпляр. Однако и с ним ничего не вышло; безлюдь зачах и погиб, словно капризное растение, не прижившись на новой почве. Когда в его руки попали судьбы нескольких безлюдей, Рин сделал все, чтобы воспользоваться шансом. Позже они перекочевали на остров – Ящерный дом, Дом Иллюзий, Паучий дом и Озерный дом – четыре камня, заложенные в основу будущей фермы. Он провернул все так ловко, что никто не заметил перемещений безлюдей; оставалось наладить их работу. Этому его мог научить только Ризердайн, но он не выдал бы ни одного секрета. И тогда на помощь пришла Флори – прекрасная, скромная, умная девушка, какие всегда прельщали его столичного приятеля. Рин не считал, что поступает подло; в конце концов, она стремилась к знаниям – и получила, что хотела, а взамен, как старательная пчелка, принесла ему тайные сведения. Без тени сомнения Ризердайн выложил даже больше, чем у него спрашивали, а Дарт с тем же рвением устроил все так, как полагается. И все благодаря Флори.

Радость от удавшегося плана омрачало лишь одно – Община. Она всегда беспокоила Рина, как долго зреющий нарыв, который лопнул в самый неподходящий момент. На него обрушились неприятности: вначале обвинения безлюдей, затем, как снежный ком, взлом архива, наводнение, пожары… Община, эта жалкая кучка фанатиков с пустыми склянками, никогда бы не осмелилась на такое, если бы не столичная банда удильщиков, пришедшая вместе с их новым религиозным лидером. Рин предполагал, что Доу станет угрозой, и не ошибся.

Нападение на архив, когда Рэйлин едва не пострадала от рук налетчиков, привело Хоттона в настоящую ярость,