Книга Раны. Земля монстров - Нейтан Баллингруд

Он ворочается на своей койке. Койка и запах сбивают его с толку; тело Белтрана привыкло к потертому сиденью такси с его порванной обивкой и вечным запахом человеческого тела, как будто машина после стольких лет перевозки людей наконец-то впитала некий их основополагающий элемент. Но грубое, шершавое одеяло напоминает ему, что сейчас он в Санкт-Петербурге, в штате Флорида. Далеко от дома. Ищет Лайлу. Кто-то, сидящий на соседней койке, спиной к нему, быстро шепчет себе под нос, раскачиваясь на тощем матрасе и заставляя кровать скрипеть. Вокруг них рядами стоит еще больше коек, на которых спит или пытается спать множество людей.

Окон нет, однако вечер здесь – ощутимое присутствие, заполняющее даже освещенные места.

– Чуешь, друг? – спрашивает Белтран, садясь.

Его сосед замирает, и затихает, и поворачивается к нему лицом. Он моложе Белтрана, у него длинная борода с проседью, а в морщины на лице глубоко въелась грязь.

– Что?

– Хлеб.

Сосед качает головой и снова показывает ему спину.

– Блиии-ииин, – говорит он. – Достали эти ублюдки шибанутые.

– Они его что, раздавали? Я просто спрашиваю. Есть хочется, понимаешь?

– Всем хочется, сука! Укладывай свою задницу обратно и спи!

Белтран падает обратно на койку, подавленный. Чуть погодя второй мужчина возобновляет свои едва слышные заклинания, свои одержимые раскачивания. Аромат тем временем становится все сильнее, перебивая запах пота и мочи, которым пропитана ночлежка для бездомных. Вздохнув, Белтран складывает руки на груди и обнаруживает, что одеяло мокро и холодно.

– Что?..

Стянув его, Белтран видит большое влажное пятно у себя на рубашке. Он задирает рубашку до плеч и открывает огромную квадратную дыру в центре груди. Оттуда сквозняком задувает запах хлеба. Края ровные и чистые, совсем не как у раны. Белтран осторожно касается их пальцами: те становятся мокрыми, а когда он поднимает их к носу, то чует зловонный тинистый запах реки. Белтран кладет руку поверх отверстия и чувствует, как о ладонь плещет вода. Просунув пальцы внутрь, он натыкается на острые металлические углы и скользкий камень.

Белтран срывается с постели и, спотыкаясь, бросается к двери в туалет, оставляя за собой кильватерный след из возмущенных криков и сдвинутых коек. Он проталкивается в дверь и направляется прямиком к зеркалам над рядом грязных раковин. Задирает рубашку.

Дыра в нем сквозная. Свет газовых фонарей размыт дождем. Вода глубокими ручьями бежит по улице и выплескивается ему на кожу. Новый Орлеан проткнул его сердце своим пальцем.

– О, нет, – говорит Белтран тихо и поднимает взгляд на собственное лицо. Его лицо – широкая улица, замусоренная, с мертвым фонарем и крысами, бегущими вдоль стен. Брызги дождя затуманивают воздух перед ним, испещряют собой зеркало.

Он знает эту улицу. Он ходил по ней множество раз в своей жизни, и, придвинувшись к зеркалу, Белтран обнаруживает, что идет по ней и сейчас, возвратившись в родной город, а туалет и незнакомая ночлежка остались в прошлом и исчезли. Он сворачивает направо, в переулок. Где-то по левую руку от него – окруженное стеной кладбище, которому наземные склепы придают вид города мертвых; а за ним будут жилые комплексы, где некоторые даже летом увешивают балконы рождественскими гирляндами. Белтран идет привычным маршрутом и поворачивает вправо, на Клейборн-авеню. И вот он, старый дружище Крейг, все еще ожидает его.

Крейг прислонялся к стеклянной витрине своего магазинчика, два часа как закрытого; он сжимал в левой руке покрытый жирными пятнами бумажный пакет, его седая голова была опущена, к губам прилипла сигарета. У ног валялось несколько окурков. Округа дремала под пролетом путепровода магистрали I-10: ряд темных витрин уходил вдаль по Клейборн-авеню, однообразие нарушалось лишь огнями бара «Добрые друзья», выплескивавшимися на тротуар. Дорога над ними уже почти затихла, лишь иногда со свистом пролетали случайные вечерние странники, несущиеся через тьму к неведомой цели. Белтран, шестидесятичетырехлетний и бездомный, неспешно подошел к Крейгу. Посмотрел на карман его рубашки, пытаясь разглядеть, достаточно ли там сигарет, чтобы можно было рискнуть и стрельнуть одну.

Крейг смотрел, как он приближается.

– Я чуть домой не ушел, – сказал он резко.

– Ты не бросил бы старика Трана!

– Да хрен тебе не бросил бы. Вот увидишь, в следующий раз меня здесь не будет.

Белтран осторожно подошел поближе к нему, спрятав руки в карманы своего тонкого пальтишка, которое носил всегда, наперекор луизианской жаре.

– Я задержался, – сказал он.

– Что ты сделал? Задержался? У тебя что, дела какие есть, чтобы задерживаться?

Белтран пожал плечами. Он чуял, что укрыто в пакете у Крейга, и желудок потихоньку начинал шевелиться у него внутри.

– Что, у тебя свидание? Какая-нибудь крошка зовет тебя прогуляться вечерком?

– Ну перестань, друг. Не потешайся надо мной.

– А ты не опаздывай! – Крейг прижал пакет к его груди. Белтран взял его, не отрывая взгляда от земли. – Я тебе услугу оказываю. Будешь заставлять меня ждать у моей же чертовой лавки – я просто перестану это делать. Из-за тебя меня пристрелят на хрен.

Белтран стоял и пытался выглядеть пристыженным. Но на самом деле он пришел не сильно позже обычного. Крейг срывался так на нем примерно каждые два месяца, и если Белтран хотел и дальше получать от него еду, значит, нужно было это перетерпеть. Пару лет назад он работал у Крейга – подметал магазинчик, а в сезон извлекал устриц из раковин, – и почему-то Крейг проникся к нему симпатией. Может, это была ветеранская солидарность; может, что-то более личное. Когда у Белтрана снова начались проблемы, Крейг в конце концов был вынужден его уволить, но начал кое-что делать, чтобы он не умер с голоду. Белтран не знал, почему его это заботит, но особенно и не стремился в этом разобраться. Он предполагал, что у Крейга есть причины, и касаются они только его самого. Иногда эти причины заставляли его грубить. Ничего страшного в этом не было.

Белтран раскрыл пакет и выкопал оттуда несколько жареных креветок. Они были остывшие и размокшие, от их запаха у него чуть не подогнулись ноги, и он закрыл глаза, прожевывая первую порцию.

– Ты где ночуешь, Тран? Мой дружок Рэй говорит, что давненько тебя не видал на Декейтер.

Белтран махнул в сторону окраин, противоположную Декейтер-стрит и Французскому кварталу.

– Мне отдали сломанное такси.

– Кто? Ребята из «Юнайтед»? И так жить лучше, чем в Квартале?

Он кивнул:

– Там, в Квартале, сплошные белые мальчишки со свихнутыми мозгами. У них из морд всякое говно железное торчит. От них воняет, друг.

Крейг покачал головой, прислонился к витрине и раскурил еще одну сигарету.

– О, от них воняет, значит. Вот теперь я все на этом свете слышал.