Книга Хозяйка Четырех Стихий - Мария Гинзбург

Карина же вспомнила, что Шенвэль размышлял об убийстве Крона еще в ту ночь, когда похитил ее. Шенвэль словно хотел освободить место для ведьмы под боком у императора – на случай, если Карина ему надоест.

Ведьма усмехнулась своим мыслям.

– Давай ты телепортируемся, – сказала Карина. – Даже над морем сейчас уже жарко.

– Давай пройдем через телепорт, ладно, – согласилась Светлана. – Как им пользоваться, кстати?

– Нужно встать на гексаэдр, что выложен из более светлой плитки, – сказала Ваниэль. – И представить объект, рядом с которым хочешь оказаться. Чем ярче и точнее представишь, тем ближе к предмету окажешься.

Карина вызвала метлу и прицепила к ней корзину со своими вещами.

– Вы же вроде через телепорт идти собирались, – сказала эльфка.

– Ну да, представим себе побережье Кулы и выйдем прямо к нашим девочкам, – сказала Светлана, вызывая свою метлу. – То-то они обрадуются. Все уже думают, что ты совсем нас бросила.

– Да, бросишь вас, как же, – пробурчала Карина.

Ваниэль начала снимать куртку, но Светлана жестом остановила ее:

– Это подарок, на память о нашей встрече.

Эльфка начала откалывать украшения с левого рукава.

– Это тоже… – начала Светлана, но Ваниэль покачала головой.

– Мой муж этого не поймет, – сказала она, протягивая броши ведьме.

Светлана приняла их, сунула в корзину. Карина не стала надевать форму, но благоразумная Светлана не стала поднимать этот вопрос. В любой момент Карина могла передумать. Или в покои ворвался бы Лакгаэр. Или, того хуже – вернулся бы Шенвэль. Ведьмы вышли на террасу. Ваниэль последовала за ними.

– Здесь, значит, стояла статуя Разрушительницы Пчелы, – сказала ведьма, задумчиво глядя на пустой пьедестал. – Жаль, что артефакт не сохранился. Хотелось бы посмотреть, какой она была, великая Разрушительница и моя предшественница…

– Высокая, голубоглазая, очень сдержанная, – сказала Ваниэль. – Седая вся.

– Пчела была так стара, когда жила в Бьонгарде? – удивилась Карина.

Эльфка покачала головой.

– Мне говорили, что Разрушительница поседела еще в детстве, – сказала Ваниэль. – От горя, когда эльфы предали огню селение, где она жила…

– И изнасиловали ее при этом, – добавила Светлана.

– Этого я не знала, – сказала эльфка спокойно. – В любом случае, в Мандре зверствовали ледяные эльфы. Мы, темные эльфы, не убивали людей до тех пор, пока Черное Пламя не напал на нас.

Целительница встала в центр гексаэдра и закинула ногу на метлу. Карина уже сидела верхом на своей. Ведьмы помогли друг другу пристегнуться.

– За руки только не беритесь, – сказала Ваниэль. – Одно и то же место каждый представляет чуть по-разному, вы из портала с некоторым разбросом выйдете, и руку может оторвать.

– Ладно. Прощай, Ваниэль, – сказала Карина.

– Мне почему-то кажется, что мы еще свидимся, – сказала эльфка.

Карина улыбнулась.

– Как у вас говорят, твои бы слова да Илу в ушки!

Ваниэль и ее родичи поклонялись Мелькору, но поправлять ведьму эльфка не стала. Она смотрела, как ведьм охватывает магическая сфера, как их контуры бледнеют и исчезают.

Но покидать террасу Ваниэль не спешила. Эльфка подошла к пустующему цоколю и оперлась на него.

В воздухе замелькали голубые искры.

Кто-то должен был вот-вот прибыть через телепорт.

Мебель в кабинете имперского мага была подобрана так, что посетитель сразу чувствовал себя ничтожной бессильной мошкой перед карательной машиной Империи. Маятник огромных часов, стоявших в углу, был сделан в виде полумесяца с острым нижним краем, гирьки на цепях – в виде черепов. Зарина пренебрежительно подумала, что это свидетельствует о недалеком уме хозяина кабинета. Любой посетитель проводил здесь меньше времени, чем сам маг, и в первую очередь подобная обстановка должна была угнетать умственные способности и дух Крона.

Маг вздохнул и провел пальцами по перу, соединяя растрепавшиеся волокна.

– Давайте попробуем еще раз, – сказал Крон.

Зарина пожала плечами. «Засиделся ты по штабам, милый», злорадно подумала ведьма. Крон допрашивал ее уже по третьему кругу. Маг пытался применить к ней Заклятье Правдолюба, которое гасило волю допрашиваемого и заставляло раскрывать любые тайны. Но каждый раз, когда Крон касался ее своей Чи, Зарина чувствовала лишь легкую щекотку под правой подмышкой. Ведьма видела, что ее защитный кокон сияет, как фейерверк, отражая Чи мага. Крон тоже видел кокон, но никак не мог пробить, и это его раздражало. А между тем любой практикующий маг средней руки давно прочел бы заклинание на платках ведьмы. Заклинание, ограждающее ведьму от влияния чужой Чи. Крона же не интересовала ни внешность допрашиваемых, ни все эти бабские финтифлюшки. Зарине было даже страшно представить, что было бы с ней, догадайся Крон снять с нее платки.

– Где вы были в ночь на Купайлу? – спросил имперский маг. Одновременно Крон обрушил на Зарину удар такой силы, что пробил бы и крепостную стену, но кокон ведьмы даже не дрогнул. Маг неприязненно щелкнул языком и снял перстень. Крон пользовался им как усилителем своего дара, но за последние полчаса маг уже втянул через украшение столько Чи, что металл раскалился.

– Вместе с остальными ведьмами крыла «Змей» на празднике в Рабине, – бодро ответила ведьма. Ее заинтересовал перстень, которым Крон придавил бумаги, лежавшие на столе. Когда ведьму привели в кабинет мага, камень в перстне был зеленого цвета, и Зарина решила, что это изумруд. Но после того, как Крон задернул тяжелые шторы, за которыми разбушевалась гроза, и зажег светильник, камень постепенно покраснел, словно наливаясь кровью. Ведьму это испугало бы, если бы она не знала, что такими свойствами обладает «ночной рубин», редкая разновидность хризоберилла. Этот минерал являлся одним из самых психоемких, большее количество Чи можно было сохранить только в алмазе. «Ночной рубин» на руке мага был огранен в форме колокольчика с четырьмя лепестками, в центре находилась вставка из золота, очень точно изображающего венчик. Такой же цветочек был нашит на рукаве черной куртки Крона. Ведьмам в Горной Школе читали солидный курс по травам. Зарина узнала раскрытый прострел. В Экне его называли сон-травой. Мандречены же, несмотря на успокаивающее действие этой травы, называли эти милые фиолетовые цветочки цветами ярости, «яроцветами». Отваром яроцвета каждая ведьма минимум раз в жизни промывала свои интимные места – трава являлась одним из самых мощных природных антисептиков и хорошо помогала от «сока Лилит», зловредного грибка. Его назвали так в честь старой, полузабытой богини, олицетворяющей собой женскую похоть. У Лилит там уж завсегда было мокро. Крон, очевидно, не знал об этом, иначе бы не выбрал столь двусмысленный цветок в качестве эмблемы для Чистильщиков. Магическими свойствами цветок не обладал, скорее, антимагическими. Отваром из раскрытого прострела в сочетании с соответствующими заклинаниями снимались практически любые чары. Кроме тех, в которых присутствовал Цин, но такие чары почти никто не мог наложить. Перстень представлял собой хорошо сбалансированный талисман – мощные магические свойства материала уравновешивались свойствами изображенного объекта.