Книга Закон Единорога - Владимир Свержин

– И ты идешь. Возьми Чашу! – маг повелительно посмотрел на Инельгу. Девушка судорожно вздохнула и приблизилась к пирамидальному алтарю Святыня христианского мира буднично покоилась на обсидиановой глыбе, с первого взгляда – одна из тысяч пиршественных чаш, разве что чуть шире и очень тонкой работы… Инельгердис дрожащими руками взяла Святой Грааль за чеканные бока. Ничего не произошло. Послышался единодушный вздох облегчения.

– Идемте! – требовательно произнес Оберон. Пять фигур одна за другой растворились в темнеющем проеме арки..

Я шел последним Оглянувшись, я вновь увидел зал Шестнадцати Светилен и пятнадцать рыцарей, в молчании охраняющих вход.

– Долог путь в Монсальват, – внезапно произнес повелитель эльфов, – но дорога туда коротка.

Мы очутились в помещении, мало отличающемся от того, которое мы только что покинули За нашими спинами словно сквозь туман проступали очертания безмолвной стражи. Посреди этой комнаты находился большой круглый стол, на поверхности которого под прямым углом перекрещивались две прямые линии.

– Здравствуй, старина, – Мерлин похлопал гранитную глыбу стола, становясь у начала одной из линий. – По образцу этого стола, – произнес он, обращаясь ко мне, – некогда был построен стол короля" Артура. Так что мы старые знакомые.

Оберон встал напротив Мерлина и торжественно водрузил на стол изумрудную скрижаль, которую некогда показал мне Инельмо, великий маг и не менее великий путаник, дав этим начало всем моим приключениям… Мерлин осторожно положил на каменную поверхность свой посох, и черта, соединяющая теперь два предмета, вспыхнула пламенем.

– Скорее! – крикнул Оберон нам с Инельгердис. – Кладите чашу и меч!

Мы встали у другой черты, положив на стол вверенные нам сокровища, и вторая линия тотчас загорелась, образовав пылающий крест. Де Уэска, остановившийся возле стола, замерев, глядел на происходившее перед нами таинство.

– Вот она! – раздался крик Мерлина. Пламенеющие линии потянулись вверх, образуя пылающую пирамиду.

– Ты должен взять ее! – воскликнул маг, указывая на ее вершину.

Там, в ослепительно-белом сиянии, начала материализовываться книга величиной с хороший строевой щит. Юноша шагнул вперед, протягивая к ней руки.

– Сарацины!!! Сарацины прорвались! – раздался дикий крик, несшийся из Монсегюра. Того Монсегюра…

Я не успел увидеть, взял Уэска Книгу Предвечного Знания, или нет; так же, как не успел понять, что произошло дальше Рефлекторно рванув меч со стола, я в ту же секунду оказался в зале Шестнадцати Светилен. Следом из арки буквально выбросило Инельгу Пятнадцать рыцарей храма, бледные как один, с безмолвным ужасом взирали на нас. Арка стала стремительно уменьшаться, а затем просто исчезла. Мы попятились .. Из пола начала медленно расти хрустальная клепсидра… Ее верхняя часть была заполнена мириадами сверкающих пылинок. В полнейшей тишине послышался тихий звон – первая песчинка сорвалась вниз…

Мы стояли на той самой площадке донжона, откуда полдня назад с де Жизором обозревали лагерь противника, уже готовые к бою и облаченные в доспехи Теперь же понять, кто здесь противник, а кто свой, было практически невозможно Четыре армии в полном вооружении, замерев, стояли друг против друга, не решаясь что-либо предпринять А из Монсегюра за их действиями следили еще три – армия графа Тулузского, арагонцы и тамплиеры.

– Откуда здесь взялись сарацины? – глядя на темную людскую реку, сползающую с западной стороны горного перевала, спросил я у де Жизора, в полном боевом облачении стоявшего рядом.

– Прорвались через Арагон, – мрачно ответил он – Король Раймон послал войско на помощь Тулузе, неверные воспользовались этим.

Полчища сарацинов все прибывали, до края заполняя темную долину.

– Ба! Да к христианам тоже идет подкрепление! – усмехнулся какой-то рыцарь, указывая рукой в противоположном направлении Все посмотрели туда На узкой горной тропке, по которой из замка Мерета мы прибыли в Монсегюр, прямо в тыл армии де Монфора двигался небольшой отряд.

– Господи, что это за безумец? – прошептал я, вглядываясь в герб на знамени одинокого рыцаря, скачущего впереди отряда из двух десятков конных воинов – Рейнар, ты можешь разглядеть его герб?

– Птичья лапа, торчащая из облака, – равнодушно ответил Лис, прищуриваясь и рассматривая трепещущее на ветру знамя.

– Что? – хрипло переспросила Инельга, стоявшая рядом с нами – Что ты сказал? Выходящая из облака орлиная лапа в лазури? – глаза ее расширились до неприличия – Они его порубят!

Девушка сделала шаг назад и бросилась вниз по лестнице.

– Ты куда?! – заорал я, бросаясь вслед.

– Это Анри! – донесся снизу отчаянный крик – Они убьют его!

ЭПИЛОГ

Это будет славная охота!

Хотя для многих она станет последней

Акела

Сражение началось как-то вдруг, так, как прорывает давно назревший нарыв. Сарацины, подпираемые сзади собственными все прибывающими отрядами, бросились в атаку.

– Аллах акбар! – разнесся над полем жуткий вопль, вырывающийся из тысяч оскаленных ртов.

– Дени Монжуа! – взревели французские ряды, опуская копья для таранного удара.

– Святой Георгий за старую Англию! – отозвался грозным эхом Меркадье.

– Босиан! – ворота Монсегюра распахнулись, и оттуда вынесся железный поток тамплиеров. Впереди него на белом единороге, грозно наклонившем голову, мчалась облаченная в доспехи девушка с развевающимися по ветру светло-русыми волосами.

И начался бой. Самый страшный и бессмысленный, случившийся на этой земле. Ибо в нем не было и не могло быть победителей и побежденных, потому что каждый сражался за себя и своего соседа против всех. Души, опаленные кровью и гневом, падали на чашу мировых весов, словно дрова, подбрасываемые в дьявольскую топку, и багровый закат разгорался над горами, ограждающими поле боя. Странный закат. Слишком ранний для этого времени года.

Небольшая группа всадников, словно нож, рассекла беспорядочную свалку, которую потом седобородые историки в пыльных кабинетах окрестят Великой Битвой Народов. Подле всадницы на единороге, чуть позади нее, скакал рыцарь на огромном смолисто-черном коне с золотым леопардовым львом на лазоревом щите. Голубое пламя его клинка беспощадно разило всякого, кто осмеливался преградить им путь. Позади него мчался худощавый английский лучник, в бесшабашном опьянении декламирующий во всю глотку стихи на непонятном языке. Длинные стрелы, обитавшие в его колчане, одна за другой устремлялись в гущу боя, поражая врага. Еще несколько всадников в белых плащах с крестами тамплиеров завершали этот не большой отряд.

– Вон он! Анри-и! – раздался пронзительный женский крик, так неуместно звучащий на поле брани. Единорог, разбрасывая перед собой зазевавшихся копейщиков де Монфора, устремился туда, где в кольце врагов отчаянно сражался высокий рыцарь с орлиной лапой на щите. Он был уже несколько раз ранен, но держался молодцом.