Книга Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - Александр Чудинов

«Гофмаршал входил в число судей, вынесших приговор убийце [Сулейману ал-Халеби]. Однажды, когда он рассказал нам об этом за обедом, император заметил: “Если бы о том узнали клеветники, утверждающие, что это я подстроил смерть Клебера, они бы тут же назвали вас убийцей или сообщником, заключив, что ваш титул гофмаршала и ваше пребывание на Святой Елене являются достойной наградой за это”».

Почему же идея причастности Бонапарта и Мену к гибели Клебера оказалась столь живучей? Разве можно было при существовавших тогда средствах коммуникации эффективно подготовить и осуществить в достаточно сжатые сроки устранение потенциального политического противника, находясь более чем за 3000 км от него? Далее я попытаюсь ответить на этот вопрос. Хочу сразу подчеркнуть, что речь не идет о раскрытии преступления: пытаться изобличить убийцу 219 лет спустя - задача неблагодарная, да и, скорее всего, невыполнимая. Мы лишь постараемся понять: имелась ли с чисто технической точки зрения у подозреваемых такая возможность или нет? А уж воспользовались ли они ею на деле, этого, думаю, мы уже никогда не узнаем. Подозреваемыми же в силу принципа Qui prodest? для нас, как и для части современников тех событий, являются Бонапарт и Мену.

Проще всего ответить на вопрос, была ли у Бонапарта возможность передать Мену свое пожелание, любым способом не допустить эвакуации Восточной армии? - Да. После заключения Эль-Аришского соглашения в Египет из Франции поочередно прибыли два старших офицера: генерал-адъютант Латур-Мобур, а затем - бригадный генерал Франсуа-Тома Гальбо-Дюфор. Каждый из них встречался с Мену и вполне мог передать ему в устном или письменном виде соответствующее послание Первого консула, если таковое имелось.

Сложнее ответить на вопрос о том, каким образом, получив такое послание, можно было организовать собственно устранение Клебера. Трудно представить себе, что Мену, если он, допустим, всё же был организатором убийства, находился в непосредственной связи с Сулейманом ал-Халеби. После гибели Клебера и задержания преступника Мену лично руководил следствием и присутствовал при допросах. Если бы Сулейман был с ним знаком, то что заставило бы его в подобной ситуации продолжать молчать и выгораживать столь важного сообщника, когда он своими показаниями уже с легкостью обрек на смерть людей, виновных в одном лишь недоносительстве? Все поведение Сулеймана в последние дни его жизни более чем убедительно показывает, что в основе его действий лежала прежде всего религиозная экзальтация. Никакой наемник ни за какие деньги не прошел бы с таким мужеством и таким презрением к смерти через те страшные муки, что выпали на его долю. Стало быть, если его использовали, то использовали вслепую. Или же его никто не использовал, и он действовал исключительно на свой страх и риск? Однако в таком случае некоторые обстоятельства дела выглядят по меньшей мере странно.

Сулейман ал-Халеби приехал в Каир, чтобы убить французского главнокомандующего. Но после прибытия в город он 31 день жил в мечети аль-Азхар, даже не пытаясь приступить к осуществлению своего плана. И даже нельзя сказать, что он хоть как-то готовил задуманное. Он не выходил в город для того, чтобы узнать, где и когда можно встретить Клебера, и не пытался его увидеть - хотя бы издали. Все это время Сулейман проводил в мечети за разговорами с шейхами-земляками, да разве что еще навещал своего старого учителя. Такое впечатление, что он никуда не торопился. Может быть, он ждал чьего-либо сигнала? Во всяком случае, вышел Сулейман из своего убежища ровно тогда, когда нужно: он не сделал это ни в конце мая, когда Клебер болел и не появлялся на людях, ни в первую декаду июня, когда Клебер уезжал в Рахманию, а отправился его искать сразу после того, как генерал вернулся в Каир. И пошел он его искать именно туда, где Клебер, накануне решивший проводить смотр греческого легиона на острове Ар-Рауда, в тот момент должен был находиться. Откуда, сидя практически безвылазно в мечети, Сулейман узнал, что пришла пора начинать свою страшную охоту? Причем по странному стечению обстоятельств это совпало с прибытием письма Морье о возможности французам беспрепятственно эвакуироваться из Египта. Во всяком случае, так долго тянул Сулейман явно не из лености: взяв в роковой день след будущей жертвы, он уже не упускал ее из виду, неутомимо преследовал несколько часов, вновь и вновь пытаясь приблизиться на дистанцию кинжального удара, и, в конце концов, настиг.

Если же генерал Мену, главный после Бонапарта бенефициар гибели Клебера, был - на мгновение допустим - организатором убийства, а действовавший в соответствии со своими религиозными убеждениями Сулейман ал-Халеби оказался невольным исполнителем чужого замысла, то между ними должен был быть посредник, поскольку напрямую друг с другом они явно не контактировали. Нужен был кто-то:

- кто мог известить Мену о прибытии в Каир человека, имеющего намерение убить главнокомандующего;

- кто убедил бы Сулеймана не рисковать раньше времени и дождаться известий о том, где и когда он легко сумеет найти Клебера;

- кто в нужный момент получил бы эту информацию от организатора и сообщил ее исполнителю.

На роль такого посредника в этом гипотетическом построении вполне может претендовать Абдель Кадер ал-Гази, один из тех четырех шейхов, с кем Сулейман, приехав в Каир, поделился своим замыслом, и единственный из них, кто сумел вовремя скрыться, избежав тем самым ареста и смерти. Про него нам больше ничего не известно, поскольку никаких вопросов о нем в ходе расследования, если верить опубликованному протоколу, не задавалось. Не нашли его французы и позднее, до самого конца оккупации. Познакомиться же с шейхом генерал Абдулла-Жак Мену вполне мог в мечети, которую он, как мусульманин, регулярно посещал.

Таким образом, с чисто технической точки зрения подобный заговор, о котором, к большому огорчению Бонапарта, судачили злые языки современников, не был чем-то невозможным. Посланцы Первого консула могли известить Мену о воле патрона. Комендант Каира мог узнать о появлении в городе потенциального убийцы от одного из шейхов мечети аль-Азхар. Через того же посредника он мог подать Сулейману в нужный момент сигнал, где искать Клебера, после чего рекомендовать этому посреднику скрыться и тем самым вывести его из-под удара. Как видим, всё это вполне могло быть, но у нас нет оснований утверждать, что всё это было именно так. Предполагать мы вправе, утверждать - нет.

Но что мы знаем точно, так это то, что в том же году у генерала Мену родился сын, и одно из имен, которые новый главнокомандующий Восточной армии дал своему первенцу, было Сулейман.

Эпилог. «Узник» замка Иф

Кампания Клебера весной 1800 г., завершившаяся вторым завоеванием Египта, представляла собою одну из ярчайших страниц в военной истории Франции. В иных обстоятельствах подобный триумф французского оружия был бы восславлен на века: французы умеют и любят чтить своих полководцев. Но на сей раз этого не случилось. И причин тому несколько.

Отчасти это было связано с тем, что первое известие о славной победе при Гелиополисе пришло в Париж не в громе победных реляций, вызывающем взрыв народного ликования, а в виде смутных слухов, которым не знаешь, верить или нет. Прямое сообщение между Францией и Египтом после разрыва перемирия опять прекратилось. Британский и турецкий флоты вновь блокировали египетские порты. А потому сведения о сражении при Гелиополисе по капле просачивались во Францию из других стран.