Книга Честь взаймы - Людмила Астахова

Видимо, день выдался такой особенный – кто-то кого-то непременно спасал. Правда, не все ударились в милосердие, некоторые изо всех сил старались убивать ближних, что весьма прискорбно, ибо свидетельствует о несовершенстве человеческой породы.

Глава 17Безумное чаепитие

Подъезжая к императорскому дворцу, Росс Джевидж дал себе обещание добиться для братьев Риддов – Айлеха и Ройга – удвоения жалованья и представления к наградам. Телохранители не только понимали друг друга без слов, но и работали как единое целое. Именно благодаря их смекалке и решительности недавние воздухоплаватели поневоле предстали перед его императорским величеством еще до того, как ему стало известно про взрыв бомбы на Выставке. Всю дорогу Росс грыз костяшки пальцев, воображая, что станется с Раилом после такой новости. Император единственного сына любил самозабвенно, возлагал на него все надежды, как, впрочем, любой нормальный отец. Да он просто с ума сойдет от волнения, не зная доподлинно, что сталось с ребенком.

Слава ВсеТворцу, добрые вестники успели раньше.

Но самый дорогой поощрительный приз получил, естественно, Росс Джевидж. Когда Ройг решительно оттолкнул личного секретаря его императорского величества и без стука распахнул двери в кабинет государя, тот как раз беседовал с… О да! В точку! С мис Даетжиной Махавир.

– Что такое? В чем дело? Что вы себе?.. – взревел Раил, приподнимаясь из-за стола, но, увидев на руках у Айлеха принца, осекся. – Что случилось?!

И пока более говорливый Айлех Ридд излагал Императору краткое содержание недавних воздушных приключений, Росс вразвалочку, медленно подошел к Даетжине, не спеша опустился в кресло и, улыбаясь самой потрясающей улыбкой в целом мире, пропел приторно-сладким голосом, не сулящим магичке ничего доброго:

– Какая приятная неожиданность! Помилуй ВсеТворец! Даетжина! Я не верю своим глазам. Узнала ли ты меня, старая… с-с-стерва?

Фэйм показалось, что шелковая обивка стен скукожилась, а оконные стекла пошли мелкими трещинами. В кабинете настала гробовая тишина. Пожалуй, даже Императору стало не по себе. Лорд-канцлер редко позволял себе переходить на грубое и крайне оскорбительное «ты». А если переходил, то все кончалось чьей-то смертью. Мистрис Эрмаад ведать то не могла, но среди ближнего окружения Росса столь внезапный приступ хамства считался чуть ли не самой верной приметой – не сегодня, так завтра кто-то поплатится свободой и жизнью.

Чародейка через силу растянула губы в чрезвычайно неприятной улыбке. Обращение ей явно пришлось не по вкусу.

– Ты всегда был грубой скотиной, Джевидж. Разве так обращаются к уважаемой мэтрессе? Кто учил тебя манерам? – фыркнула она, старательно изображая презрение.

Выходило средненько так. По-девичьи округлые щечки магички утратили нежный розовый румянец, сравнявшись в оттенке с белыми дамодарскими кружевами высокого воротника, глаза тревожно блеснули. Мис Махавир тоже знала про «народную» примету, и она не ожидала столь эффектного появления Джевиджа, так сказать, во плоти. Взаимное чувство, надо заметить. Столь тщательно продумываемые планы Росса распались прахом. И тут нечему удивляться. Все планы идеальны, только пока остаются на бумаге или в воображении. Бывший маршал знал эту простую истину лучше всех на собственной шкуре. Что бы там ни писали военные мемуаристы, как бы ни превозносили до небес свою способность организовать наступление и оборону, но любая дальновидность и самый искусный план всегда могли разбиться о непомерную жадность пары интендантов, глупость одного-единственного полковника, внезапную смену погоды или о такую эфирную субстанцию, как боевой дух войск. Побеждал всегда тот, кто умел быстро находить выход из очередной неприятности, в которую угодил по воле слепого случая. В мемуарах, разумеется, все это подается под соусом заранее спланированной тактической хитрости, свидетельствующей о гениальности автора.

Мис Махавир и лорд Джевидж, шедшие до сих пор каждый своим курсом, столкнулись лоб в лоб, поломав друг другу всю стратегию. Кто сумеет первым сообразить, куда выгоднее рулить, тот и окажется хозяином положения. Так-то!

– Разумеется, я бы предпочел сразу вышибить… вам мозги, Даетжина, но, к сожалению, сегодня вышел из дома без оружия, – угрожающе промурлыкал Росс. – Вы же еще не забыли про мое любимое развлечение? А? Давеча вот приснился тот памятный случай с мэтром Баренлебом, так, не поверите, проснулся почти счастливым.

От возврата к вежливому «вы» оскорбительная суть беседы не менялась.

– Я-то не забыла, – прошипела чародейка, пристально вглядываясь в своего давнего врага.

Не иначе как в поисках признаков перенесенных провалов в памяти.

– Так и я теперь при твердой памяти. Все вспомнил. Все-все-все. И то, что было и чего не было, и что было, да не со мной, тоже, – многозначительно и с нескрываемым нажимом сказал лорд Джевидж. – И вам, мис-с-с… Даетжина, придется ответить за мою недавнюю… болезненную забывчивость.

Никто в разговор не вмешивался, даже Раил, забыв, что в его присутствии подданные обязаны стоять, а не вальяжно валяться в креслах.

– Изволите говорить загадками, Джевидж? – изумленно вскинула тонкие бровки магичка. – Я отказываюсь понимать. Вы заболели? Заразились чем-то?

И выразительно поглядела на Фэймрил.

– Точно! – самым глумливым тоном ответствовал Росс. – В ученых кругах называется – чародейская амнезия. Вызывается особо зловредной заразой, которую я буду лечить, выжигая каленым железом все, что не получится отрезать рестрикторским скальпелем. А уж как бороться с ее разносчиками… Конклав все локти себе искусает от зависти, обещаю.

У Даетжины покраснели торчащие из-под косы ушки, выдавая цветом крайний гнев и возмущение.

– Ваше величество! – воззвала она к Императору. – Что этот человек позволяет себе? Да как он смеет?! Меня, вашу верную слугу, так оскорблять? Причем публично.

Раил предпочел не вмешиваться и тут же сделал вид, что не расслышал вопроса. Но по неописуемому выражению его лица всем было понятно – его величество желает досмотреть спектакль до конца.

Любопытно же, как лорд-канцлер распорядится столь ценным подарком. Каким, спросите? А той небольшой, но на редкость ценной форой во времени, доставшейся ему только лишь потому, что воздушные шары летят быстрее, чем едет во дворец на экстренный доклад двойник лорда Джевиджа, а он едет. Это понимали все трое – чародейка, Император и канцлер. Тот, кто первым сумеет зажать в угол противника в этой короткой крысиной схватке, тот и победил. Временно, правда, ибо ничто не постоянно, особенно победы и их горькие ядовитые плоды.

Но сначала он любезно попросил посторонних удалиться в сопредельную комнату для отдыха. Женщинам и детям совершенно не обязательно слушать откровения чаровницы и ответные выпады ее врага – лорд-канцлера.

За пятнадцать лет непрерывной ненависти к мэтрессе Махавир и животного страха перед ней же Фэйм так и не успела притерпеться к этим чувствам. От Уэна, по крайней мере, можно было отгородиться стеной непробиваемого спокойствия. Равнодушный взгляд действовал на супруга, как ведро холодной воды, вылитое на дерущихся котов. Безразличие на какое-то время гасило пламя его ярости. Ну какой смысл бесноваться, угрожать или бить, если никто не собирается в слезах молить о пощаде? Неинтересно.