Книга Заказанная расправа - Эльмира Нетесова

— Да, взяли! И бриллиант и Горелого! Его уже везут в изолятор. Все закончилось относительно спокойно. Обыск завершился.

— Да! Все нашли! — повторил он после паузы. И, видимо, отвечая на вопрос начальника, сказал:

— Как — кто? Казанцев! Без него я не вышел бы на Горелого! И не нашел бы бриллиант. Честное слово! Он не просто консультировал. Сам нашел бриллиант. Я не догадался бы там искать! О чердаке и не подумал. Передать ему трубку? Пожалуйста!

Славик сунул Жоре телефон в дрогнувшую ладонь.

Тот взял растерянно, приложил к уху, поздоровался. Голос осин, срывался:

— Да! Ничего особого. Прежний опыт пригодился. Что? Меня? Берешь к себе? Конечно, согласен! Ничего, подходит! Устроит и эта! Хоть завтра! Только себя в порядок приведу. Все ж снова в люди возвращаюсь, если ты меня не разыгрываешь. Ну, спасибо! Даже проанонсируешь? Это очень кстати, — из глаза бомжа выскочила скупая слеза, сорвалась искрой с подбородка. Подвел дрожащий голос. Сколько лет он ждал, когда его позовут…

— А знаешь, Славик, меня на работу берут, в следственный отдел! Теперь все вместе будем! — не скрывал радости Казанцев. — Просили с тобой приехать в управление, получить форму, аванс и квартиру. Начальник еще извинялся, что первое время мне придется пожить в однокомнатной. Чудак! Да для меня сегодня это — царский подарок!

— Жора! Выходит, оставляешь меня одного? — погрустнел участковый.

— Спасибо, Сема!

— За что?

— Если б не ты, не дожил бы до дня сегодняшнего! Ни разу не оттолкнул, не обидел и не унизил. Заставил поверить в себя и в людей заново и вернуться в свой вчерашний — завтрашний день, — срывался голос человека.

— Ты лучше вспомни, за вами обещали прислать машину? Иль как? — не выдержал Костин.

— Свою высылает за нами! С охраной! — улыбнулся Казанцев и пояснил: — Охрана — камешку! А машина для нас. Сказал, что транспорт прибудет достойный моего звания! Не иначе, как «козел», — захохотал громко.

Приехав утром на работу, Рогачев узнал, что оперативники, доставив Горелого в следственный изолятор, не поинтересовались, куда его поместят. Как назло, на тот момент свободных камер не было, и Яшку втолкнули к Бешмету, даже не подозревая, что оба они проходят по одному делу.

Никто не заглянул в дверной глазок камеры. Да и чего опасаться? С полчаса там стояла тишина. На повышенные тона, которые вскоре стали доноситься оттуда, охранник не обратил внимания. Именно так предпочитали общаться меж собой задержанные. Не насторожила отборная брань и крик. Люди, находясь в камере, зачастую теряли самообладание, устраивали истерику. Такое случалось часто, охрана привыкла к этим проявлениям, зная, что и это проходит со временем. Не ругались меж собой и никогда не плакали только бомжи. Остальные трудно свыкались даже с временной утратой воли.

Охранник переговаривался с сослуживцем, когда услышал глухой стук в камере. Но не поторопился подойти. Отмахнулся, посчитав, что кто-то из мужиков свалился во сне со шконки. Но странный звук вскоре повторился. Отчетливо послышались угрозы, мат.

— Разборка идет. Небось, знакомые встретились. На воле кто-то кому-то лапу придавил. Теперь вспомнили. Ничего, к ночи обнюхаются, помирятся. Завтра дружбанами станут!

Но крики из камеры усилились. Они становились хриплыми.

— Чего не поделили меж собой эти мудаки? — подошел к глазку раздосадованный охранник. А заглянув в него, вздрогнул. Увидел, как мужик мужика хватает за загривок. Подняв к самому потолку, с размаху швыряет в один угол, другой. Потом носит на сапогах, заставляя искать пятый угол. Тот пытается встать, не успевает и снова влипает в стены всем телом, кричит, ругается:

— Эй ты, козел! Перестань наезжать! Не то самому вкину во все места! Вырублю вконец! — грозит глухо. Но избивающий не слышит. Он словно ослеп от ярости.

— Прекрати! Сукин сын! — стонет измученный и зовет на помощь всех охранников.

Пока те открыли двери камеры и отняли избитого, у Яшки на всем теле не осталось живого места. Он был без сознания. А Бешмет все рвался к нему, с пеной на губах грозил:

— Урою трупоеба! Не слиняешь от меня, падла вонючая! Твоими кишками тебя задавлю, гнида кладбищенская! И тебя, и Барина размажу! Сучьи выкидыши!

Увидев, что перед ними разъяренный, потерявший самообладание крутой, охранники облили Бешмета холодной водой. Тот вскоре успокоился. Но нервная дрожь еще долго трясла его.

— Не трогай козла! Вот приедет следователь, решит, куда его приткнуть. Понял? Не бери грех на душу! — говорил охранник. И, оглядев Горелого, вздохнул тяжко. С таким соседом вряд ли доживет мужик до утра…

Едва Рогачев вошел в кабинет, охрана изолятора тут же доложила ему о случившемся.

Яшка, конечно, уже пришел в сознание и со страхом смотрел на Бешмета, лежавшего на верхней шконке. Услышав, как открывается дверь камеры, облегченно вздохнул.

— Давай на допрос! — кивнул ему охранник, указав па выход. Горелый вылетел в коридор пулей, боясь, что Бешмет прыгнет на него сверху, вцепится в голову и свернет ее с оси. Он шел по коридору трясущимся, жалким хвостом, постоянно озираясь и вздрагивая. Лишь в кабинете следователя немного успокоился. И попросил:

— Переведите меня от этого психа. Где хотите держите, но не с ним в одной камере!

— Выходит, врагами стали? — усмехнулся Рогачев, решив воспользоваться ситуацией на пользу делу.

— Да я его не знаю вовсе! — прошамкал Горелый разбитыми губами.

— Что же это, ваша память сбой дает?

— Отродясь не был знаком с бандюгой! — повторил свое Яшка.

— Лично, может, и не знали, но слышали о нем. Это уж точно! — Славик подметил, как искривилось лицо Горелого.

— Может, и слышал. Разве всех упомнишь? — ответил тот глухо.

— За что он вас так отделал? Наверняка знаете!

— Глумной он! С таким о чем говорить? Ровно с цепи сорвался!

— Видно, не без причины? Ну да не будем о нем. Давайте о деле, — предложил следователь и спросил: — Давно ли вы знакомы с Барином?

— А кто это? — изумился Яшка.

— Отправлю к Бешмету. Пусть память освежит.

— Зачем же наезжать враз? Кто тот Барин?

— Платонов Юрий Васильевич!

— А чего мне его не знать? Он в квартирантах у меня был. Много лет квартиру мою снимал.

— Вы в те годы отбывали срок в зоне. Когда вернулись из заключения, где работали?

— Не брали никуда. Подрабатывал в грузчиках, где попало. Ну и мамашина пенсия помогала не сдохнуть. А в пожаре мать сгорела. Не смог спасти. Тогда фермер к себе взял, сжалился.

— Не надо, Яков, давить на жалость. Мне о вас известно многое. Скажите, как условились с Платоновым насчет бриллианта?