Книга Исчисление ангелов - Грегори Киз

– Я приду потом, великий царь.

Но, выйдя из каюты, Петр чувствовал – это чувство никогда его не покидало, – что ифрит всегда и повсюду его сопровождает. И он не мог понять, раздражает его это постоянное присутствие или, напротив, успокаивает.

– Вы не сказали, что мы сразу же должны будем вступить в бой. – Адриана сквозь дымок, поднимавшийся над чашкой горячего кофе, посмотрела прямо в глаза Василисы Каревой.

– То, что нас ожидает в Венеции, нельзя в полном смысле назвать боем, – ответила Василиса. – Разве существует такое оружие, которое может с земли достать наши корабли?

– А как же вы планируете взять город? – спросила Креси. Она сидела за небольшим столиком, опершись на него локтями, опустив подбородок на сцепленные пальцы рук. – В Праге, насколько я поняла, у вас были силы, которые на земле поддерживали вашу воздушную атаку. В Венеции, кажется, все обстоит иначе. Наземные войска не успеют подойти туда одновременно с прибытием воздушных кораблей, да и в любом случае на входе в город им пришлось бы преодолевать довольно большой участок воды. Это наталкивает на мысль, что кораблям придется там приземлиться, чтобы высадить солдат.

Слабая улыбка скользнула по лицу Каревой:

– В Праге мы вынуждены были действовать предельно осторожно. Не стоит забывать, что там в то время находился сэр Исаак Ньютон со своим учеником, и они могли преподнести нам какой-нибудь неприятный сюрприз. К счастью, этого не случилось. Но вы очень проницательны, мадемуазель. Как только Венеция прекратит сопротивление – или мы заставим ее это сделать огнем с воздуха, – корабли приземлятся и высадят войска. Но наш корабль останется в воздухе, уверяю вас, на безопасной высоте. Прага была хорошо защищена, и все же мы не потеряли там ни одного корабля. Венеция вообще не имеет никакой защиты. Надеюсь, я рассеяла все ваши сомнения и страхи?

Креси позволила себе слегка улыбнуться:

– Мой опыт подсказывает, что неожиданный поворот событий и есть суть войны.

Карева рассмеялась:

– Это есть суть самой жизни, мадемуазель.

– У моего мальчика еще слишком мало жизненного опыта, – язвительно заметила Адриана. – Я бы хотела, чтобы он подольше задержался на земле.

– Вы считаете, что были в большей безопасности, когда плутали по незнакомым землям в окружении одичавших солдат?

– Нет, не были.

– Ну, вот видите, поэтому я советую вам не воспринимать нашу маленькую кампанию в Венеции как некое опасное предприятие, угрожающее вашим жизням.

– Как это следует понимать?

– Пока царь выказывает вам свое расположение. Но в дальнейшем оно будет зависеть от ваших действий. Если в предстоящем сражении вы покажете свое стремление и свою способность помогать нам в достижении…

– Я думаю, что мы воздержимся от какого-либо участия в предстоящем сражении, – нахмурившись, сказала Креси.

– Конечно, вы будете находиться над разворачивающимися на земле событиями и в совершенной безопасности. Но вы должны будете сыграть свою роль в тех великих свершениях, которые мы взялись осуществлять. Я со своей стороны заставлю всех подвластных мне malakim служить этому великому делу. Вы… – Она на мгновение замолчала, и Адриана пыталась разгадать то выражение, что промелькнуло на ее лице и тут же исчезло. Было ли это восхищение или ревность? – Наши войска все никак не могут успокоиться, – вновь заговорила Карева, – после того, как вы остановили ту первую атаку. Даже я не могу разгадать, как вам это удалось. Но если бы вы могли сделать нечто подобное для нас в Венеции, это было бы вашим первым шагом в завоевании истинного расположения царя.

– Понимаю, – осторожно сказала Адриана, поставив на стол чашку с кофе. Казалось, целую вечность она не пила сей божественный напиток. – Благодарю вас за совет, мадемуазель Карева. Обещаю вам хорошенько его обдумать.

– Я очень на это надеюсь. Я была бы рада, если бы по прибытии в Венецию вы действовали со мной заодно.

Спустя несколько часов после того, как ушла Карева, раздался стук в дверь.

– Кто там? – спросила Адриана.

– Это я, Эркюль, – послышался приглушенный голос.

– О! – с некоторой горечью воскликнула Адриана. Она даже перестала ждать его. – Креси…

Креси понимающе кивнула:

– Знаю, знаю. У меня дела на час-другой, мне надо отлучиться.

– Спасибо, – сказала Адриана, беря ее за руку.

Креси прямо посмотрела на нее, и легкое сострадание мелькнуло в ее глазах. Она наклонилась и поцеловала Адриану в лоб.

– Все хорошо, – сказала она твердо.

С этими словами она открыла дверь и прошла мимо Эркюля, даже не взглянув на него.

Он посмотрел ей вслед, подняв брови, и удивленно пожал плечами, затем окинул взглядом каюту.

– Вы неплохо устроились, – заметил он.

– Да, – ответила Адриана.

Она подошла к нему, очень осторожно взяла его за подбородок, повернула его голову к себе и прижалась губами к его губам. Он страстно ответил на ее поцелуй, она на секунду оторвала губы, чтобы и ее не захватила та же страстная волна желания. Она желала не столько плотского удовлетворения, сколько ощутить тепло человеческого тела, забыться в ритме движений, дарующих наслаждение.

Он легонько отстранил ее, когда она начала расстегивать его камзол.

– Что? В чем дело? – спросила она, заглядывая в его глаза, вдруг сделавшиеся очень серьезными.

– Я вызвался при высадке войск возглавить один из отрядов, но я думаю, ты должна благословить на это дело наших ребят.

– Эркюль, в какую глупость ты ввязываешься?!

Он тяжело вздохнул, отошел к иллюминатору и уставился в него:

– Мне нужно что-то срочно предпринять, чтобы доказать царю свою благонадежность. В противном случае…

– Так, понятно. С тобой Карева успела поговорить.

– Адриана, тебе подвластны те силы, которые мне недоступны, которые я не понимаю. Твою пользу и значимость невозможно не признать. Я же – простой солдат, один из очень многих.

– Если я в безопасности, то и тебе ничего не угрожает, – сказала Адриана.

Он нахмурился:

– Быть при тебе сторожевой собакой или попугаем, который передает твои приказы охраняющим тебя солдатам? Я претендую на большее, моя дорогая. Я должен быть смелым и самостоятельным, чтобы найти себе достойное место при царе.

– Какая и кому будет польза от тебя, Эркюль, если ты погибнешь?

Он повернулся и посмотрел на нее тяжелым пристальным взглядом.

– Я и об этом подумал, и это не имеет значения.

– А мы? Мы тоже не имеем значения?