Книга Три дня до небытия - Тим Пауэрс

– Пока мы были там, наверху, – произнес Маррити и понял, что говорит слишком громко, перекрикивая звон в ушах, – кто-то здесь изменил ход вещей, – закончил он уже тише.

Оба подскочили, когда что-то ударило по крыше фургона, оставив вмятину. Почти сразу Малк свернул налево, за угол, и затормозил.

– Вылезайте все, быстро! – в зеркале мелькнуло его застывшее лицо, говорил он нарочито грубо, как человек, старающийся скрыть слезы. – Мне надо вернуться, пока полиция не подоспела.

Шарлотта выскочила из кабины и приняла у Маррити Дафну.

– Зачем возвращаться? – спросил Маррити, закрывая за собой дверцу.

– Прежде всего, за твоим старым телом! – выкрикнул Малк, и фургон сорвался с места и повернул налево, скрывшись за зданием клиники.

Шарлотта с Дафной присели на обочину, Маррити накрыл новый приступ головокружения, и он опустился от слабости рядом с дочкой.

– Надо отсюда уходить, – сказал он, переводя дыхание.

Он попытался сфокусироваться на залитых солнцем пальмах и машинах, припаркованных с южной стороны стоянки.

– Я… – Фрэнк замолчал и прочистил горло. – Пойдем-ка на заправку. Найдем телефон-автомат, вызовем такси. Здесь оставаться нельзя, – он посмотрел на Дафну. – Даф, ты сможешь идти? Я могу взять тебя на руки. Я бы и двух таких девочек донес.

– Я могу сама идти, – ответила Дафна. – Если медленно.

Все трое поднялись и устало побрели по асфальту. Дорога уперлась в поросший травой склон, по которому они поднялись на тротуар и медленно двинулись на восток, к Ташейва-драйв, в противоположном направлении от Индиан-каньон-драйв. Маррити щурил глаза против восходящего солнца, зато ветер был еще прохладным.

– За твоим старым телом… – произнесла Дафна.

– Это что-то вроде инициалов, которые мы с Мойрой вырезали в сарае Калейдоскоп, – отозвался Маррити. – Я объясню, когда мы, скажем, зайдем куда-нибудь поесть. Позади них, двигаясь с юга на север, взвыли сирены – множество сирен, под которыми ревели большие двигатели с открытой дроссельной заслонкой. Никто из троих не обернулся.

Потом, к удивлению Маррити, у него вдруг задрожали руки и ноги, а зубы пришлось крепко стиснуть, чтобы не стучали. Он присел на пешеходную дорожку и съежился, обхватив себя руками и глубоко дыша. Как оказалось, пистолет, который он вытащил из кошачьего лотка, все еще при нем, и теперь он больно вонзался в тело под пряжкой ремня.

– П…простите, – выговорил Фрэнк. – Я в порядке, просто…

Дафна и Шарлотта присели с ним рядом.

– Просто отсроченная реакция, – сказала Шарлотта.

Дафна убрала у него со лба вспотевшие волосы.

– Тебе было… ужасно, пап, – сказала она, и Маррити запоздало перепугался, сообразив, что дочка должна была пережить вместе с ним, каково это – убивать и быть убитым.

Дафна, как видно, уловила нахлынувшее на него чувство вины, потому что одной рукой она обхватила отца за плечи, а другую протянула Шарлотте.

Та сняла солнцезащитные очки, и Маррити увидел, как она встретилась взглядом с Дафной, когда девочка посмотрела на нее.

– Тебе тоже, детка, – сказала Шарлотта.

– Мне было плохо всего пару раз, – возразила Дафна. – И, как ты и говорил, папа, никто и не думал меня обижать. – Маррити почувствовал, как она вздрогнула. – Но потом все всех убили.

– Думаю, через минуту я смогу встать, – сказал Фрэнк.

Интересно, есть тут хоть один открытый бар, подумал он. Мне не помешал бы стаканчик виски. И тут ему вспомнился старик, в которого он выпускал пулю за пулей, пулю за пулей всего пять минут назад. Пожалуй, обойдусь одной сигаретой, осмотрительно решил Фрэнк. Пачку можно будет купить на заправке, там же найдется и телефон.

– Придется опять звонить в колледж, – заговорил он, чтобы нарушить молчание. – Сегодня я никак не смогу прочитать лекцию «От Твена до современности». Извини, Даф, – добавил он, встав на подгибающиеся ноги и отряхнув брюки сзади. – Уже за три дня мне ничего не заплатят.

– И грузовик наш могли угнать, – кивнула Дафна, которой помогла встать Шарлотта. – Зато в сарае Грамотейки осталось золото.

Точно, наш грузовик, соображал оцепеневший Маррити. Бог знает, ждет ли он нас на той улочке к югу от Хайленд, где я оставил его вчера утром.

– Да нет, Дафна, – сказал он. – Золото они забрали. Оно было в том фургоне, который взлетел на воздух.

– О… ну, значит, останемся с тем, с чем останемся.

– Вот именно, – вставила Шарлотта. Когда Маррити посмотрел на нее, она снова надела очки, но Фрэнк успел заметить слезы у нее на глазах.

– Никто из нас не получил свою новую жизнь, – сказала она Маррити. – Ни постаревший ты, ни Лепидопт, ни Пауль Гольц, ни я. «Ни одну из строк не умолишь его ты зачеркнуть. Не смоет буквы слез твоих поток»[21], – она провела пальцами по своим темным волосам. – У меня есть одно старое письмо – я когда-нибудь попрошу тебя мне его прочитать, – добавила она. – От… э… бывшего любовника, с которым я плохо поступила.

– Ладно, – кивнул Маррити. Он направился вперед по пешеходной дорожке, и две его спутницы последовали за ним. – У нас, по крайней мере, все еще есть жизнь.

Он глубоко вдыхал и выдыхал, наслаждаясь процессом.

– И слезы, – добавила Дафна, – даже если они ничего и не смоют.

Эпилог

Зеленые луга

А вздохи ветра, вторя нашим вздохам,

Нас отдаляли от земли…

Уильям Шекспир. Буря

Высокие раскидистые можжевельники и кипарисы бросали тени на плоские камни, выложенные рядами поперек лужайки S. На всех торчавших из травы кранах висели таблички: «Вода не питьевая», а стальные диски, заросшие травой, если их вытащить и перевернуть, оказывались подставками для цветов.

Маррити с удивлением узнал, что Грамотейка за несколько лет до смерти вступила в епископальную церковь, и теперь священник этой церкви произносил речь над ее гробом на пасаденском кладбище «Маунтин-Вью». Дюжина незнакомых Маррити стариков сидела возле могилы под зеленым передвижным навесом на складных стульях, облагороженных зелеными велюровыми чехлами. Маррити, Дафна и Шарлотта стояли в стороне, вместе с Беннетом и Мойрой.

Открытую могилу со всех четырех сторон укрыли полосами ярко-зеленого искусственного газона, а бирюзовый гроб из стекловолокна покоился на алюминиевых перекладинах над «склепом» – цементной коробкой, подогнанной по размеру гроба и выкрашенной в цвет меди. В десяти шагах в траве Маррити заметил куполообразную крышку склепа. Сам склеп нависал над открытой могильной ямой на стальных поперечных балках.