Книга Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Игорь Синицин

У Дмитрия Федоровича Устинова был другой страшный грех перед страной и народом. Как руководитель он сформировался в жестокие сталинские времена и по своим политическим воззрениям и отношению к Западу был настоящим «ястребом». Устинов увлеченно разорял страну, вел ее экономику к краху с помощью Андропова и Громыко, поддаваясь резонам той гонки вооружений, которую целеустремленно навязывали Советскому Союзу Америка и НАТО. Он тратил на оружие и расширение армии, на авантюры по поддержке пестрых национально-освободительных движений и диктаторских режимов, которые на словах объявляли себя социалистами и марксистами, миллиарды рублей в год, а один доллар тогда стоил шестьдесят копеек. Но лично себе Дмитрий Федорович не взял и ломаного гроша. Андропова и Устинова, видимо, объединяла не только взаимная поддержка во власти, но и абсолютная честность. Они оба тогда противостояли Семье, как на современный манер можно было бы назвать коррумпированный клан родственников и ближайших друзей тогдашнего главы государства — Брежнева.

Примеры взяточничества, казнокрадства и спекуляции членов Семьи генсека теперь широко известны. Можно только назвать несколько новых ярких криминальных эпизодов, причем из жизни и других генсеков. К ним надо прибавить еще такое национальное явление, которое в России развивается со времен Ивана Грозного, как щедрость подарков за казенный счет. В кремлевских музеях выставлены дары иноземных государей русским царям — столовое серебро, позолоченные и золотые произведения искусства, которым нет цены. Российские великие князья и самодержцы, в свою очередь, через своих чрезвычайных послов и посольства, также не ударяли в грязь лицом, посылая в виде даров королям и другим монархам связки соболей и другой драгоценной пушнины, серебряную и золотую столовую посуду, богато украшенное золотом и самоцветами оружие…

Однако эпоха щедрости за счет казны в принципе почти во всех европейских государствах закончилась в XIX веке. Везде были приняты законы, ограничивающие стоимость подарков, которые государственный деятель имеет право оставить в своем личном владении. Все, что дарится стоимостью выше лимита, сдается в казну. Лимит этот в цивилизованных странах составляет обычно небольшую сумму, в пределах пятидесяти долларов. Такой порядок был установлен и в Советском Союзе. Однако он начал нарушаться уже во времена Хрущева. Так, например, «дорогой Никита Сергеевич» во время своего государственного визита в Швецию в 1964 году получил в подарок от фирмы «Хассельблад», производящей одни из самых дорогих в мире комплектов фотокамер под пленку широкого формата, шесть на шесть сантиметров, набор ее произведений — сменные фотокамеры, фотообъективы и различные принадлежности, упакованные в специальный кожаный кейс-футляр.

Качество фотоаппаратуры «Хассельблада» настолько эксклюзивно, что американские астронавты работали в космосе только ею. Широко использовалась она учеными и высокооплачиваемыми рекламными фотографами, для которых была орудием производства. В самых дорогих фотомагазинах Стокгольма, где ее можно было приобрести, комплект «Хассельблада», состоящий из двух камер, трех-четырех сменных кассет для широкоформатной фотопленки, пистолетной рукоятки, спусковых тросиков и трех-четырех объективов, стоил в те годы примерно столько же, сколько автомобиль не из дешевых — «бьюик» или «мерседес». Хрущев нарушил закон и не сдал этот подарок в фонд государства. Думаю, что, изгнанный в том же 1964 году своими партийными соратниками на пенсию, Хрущев, имея на руках такую прекрасную дорогую игрушку, совсем не случайно увлекся фотографией…

Полной противоположностью Хрущева и Брежнева были Косыгин, Суслов, Андропов, Устинов. Когда Косыгину в Соединенных Штатах Америки подарили автомобиль «кадиллак», то он отправил его на Горьковский автозавод для того, чтобы советские автомобилестроители могли его разобрать и поучиться у американских коллег уму-разуму.

В этой связи в мои журналистские времена рассказывали забавную историю.

В опытном цеху Горьковского автомобильного завода определили сначала на испытательном стенде мощность двигателя дареного «кадиллака». Она достигала у семилитрового V-образного мотора с восемью цилиндрами 345 лошадиных сил. Затем двигатель разобрали, сделали его полный чертеж и по этому чертежу изготовили один к одному новый двигатель. Тщательно собрали его, поставили на стенд и пытались завести. Двигатель не заводился. После этого собрали родной двигатель «кадиллака» и завели его. Но как его ни вертели, ни регулировали, больше 150 лошадиных сил снять с него не могли. Опытные механики, призванные с авиазавода решить эту загадку, сказали, что даже простая сборка требует жесткого выполнения технологических условий, заключающихся, в частности, в том, с каким усилием следует заворачивать ту или иную гайку, на сколько витков ввертывать тот или иной болт или шпильку. Мощность двигателя автомобиля зависит от точного соблюдения технологии производства и квалификации рабочей силы…

С автомобилями, которые дарились Брежневу главами государств, к которым он приезжал с визитами, таких курьезов не происходило, ибо они оставались в личной собственности генерального секретаря. В московском правительственном гараже особого назначения (ГОН) за государственный счет стояли и обслуживались собственные авто Леонида Ильича. Ко времени его кончины их число составляло ровно десять уникальных экземпляров. После смерти генсека его дети и внуки получили из этого числа в наследство четыре автомобиля дорогого представительского класса. Они стали пользоваться этими машинами без уплаты какого-либо налога и платы за аренду места для стоянки и обслуживания в правительственном гараже особого назначения. Остальные шесть машин поделили по-братски Управление делами ЦК КПСС и 9-е управление КГБ, которому и принадлежал ГОН…

Сам Леонид Ильич больше всего любил «мерседес», подаренный ему в Западной Германии канцлером Вилли Брандтом в 1973 году. Он чудом не разбился на нем еще в день вручения этого подарка. Неожиданно для хозяев и специалистов, объяснявших высокому гостю — любителю бешеной скорости назначение приборов, кнопок и рычажков на торпедо, Брежнев уселся за руль, дал газ и помчался по крутой горной дороге, идущей к Рейну с горы Петерсберг, где была его резиденция. Его остановили только две полицейские машины охраны, стоявшие внизу и перегородившие путь на оживленную трассу.

В другой раз он едва не погиб, когда на скорости свыше ста сорока километров в час за рулем помчался из Москвы по Ленинградскому шоссе на этом же «мерседесе» на охоту в Завидово. Его водитель, который сидел рядом с ним, увидел вдруг, что траектория движения автомобиля отклоняется от середины дороги, специально расчищенной для генсека от прочих автомашин службами «девятки» и ГАИ. Опытный шофер сумел чуть вывернуть руль в руках безответственного автолюбителя и вывести машину из неизбежного столкновения со столбом. Когда генсек осознал происшедшее, то извинился. Оказалось, Брежнев просто задумался и на мгновение отключился от дороги. Тогда он еще был способен задумываться…

Как писал в своей книге воспоминаний начальник охраны Леонида Ильича генерал Вадим Медведев, пагубная страсть к дорогим подаркам стала развиваться у генсека с 1974 года. Если до этого он обожал дорогие ружья и автомобили, приносимые в дар главами государств во время обмена визитами, то постепенно совесть руководителя КПСС и социалистического государства стала засыпать, как иногда и его сознание. Он полюбил драгоценные «сувениры», которые стал получать от партийных соратников-подчиненных в союзных республиках, типа золотого перстня с самоцветом или самовара из чистого золота. Эта бесконтрольность, коррупция стали в увеличивающейся прогрессии разлагающе действовать и на его семью, и на подхалимов, занимавших посты первых секретарей республиканских и краевых, областных партийных организаций, других коррумпированных деятелей вроде министра внутренних дел Щелокова.