Книга Константинов крест (сборник) - Семён Данилюк

— Доча! Хоть ты-то не трави душу! — простонал Заманский.

— Но он и другое вспоминал! — страстно выкрикнула Аська. — Как папа в детстве, чуть приступ астмы, хватал его в охапку в машину, и через город сквозь пробки пробивался к экстрасенсу, что приступы снимал. А после ночами у кроватки дежурил. И так до четырнадцати лет. Вот скажи как следователь: станет убийца обременять себя такими воспоминаниями? Наоборот ведь, постарается вывернуть всё плохое наружу, чтоб самооправдаться. Неужто способен в такое поверить?!

— Способен — не способен, — страстная Аськина убежденность смутила Заманского. — Собирайся, доченька. Мне и самому тошно.

Аська еще долго рыдала. И со сборами закопалась. Может, дожидалась возвращения хозяина, чтоб объясниться? Заманский ее не подгонял. Спустя два часа отец с дочерью всё еще не выехали из угрюмой обители.

— У тебя мобильник на нижнем этаже разрывается! — раздраженно крикнула ушастая Аська.

Заманский неспешно дошел до телефона, — в надежде, что умолкнет. Когда собирался в Россию, в нетерпении высчитывал дни до встречи со старыми друзьями. Но сначала было некогда, а после того, как вскрылась ужасающая правда об убийстве Зиновия собственным сыном, желание общаться с кем бы то ни было иссякло.

— Слушаю, — выдохнул он.

— Здравствуйте, бывший важный, а ныне хоть и бывший, но наиважнейший следователь Заманский, — донесся до него хрипловатый голос, — ёрнические интонации Лукинова он и спустя пять лет распознал безошибочно.

— Здравствуйте, бывший стажер, а ныне следователь по особо важным делам Лукинов, — ответил он в тон.

— Я всегда говорил, что с твоим отъездом в следственном комитете драйв пропал, — сообщил Лукинов. — Не вернись ты, так бы и затихарилось, что Зиновий Плескач убит.

Заманский непроизвольно икнул. Лукинов расхохотался.

— Не Брусничко, — ответил он на незаданный вопрос. — Этот старый лепило до второго пришествия бы не сознался, что лажанулся… Явился Лев Плескач. Он и рассказал об убийстве.

— Плескач арестован? — сдавленным голосом произнес Заманский.

Из своей светелки выскочила Аська и замерла с выпученными глазами.

— С чего бы? — деланно удивился Лукинов.

— Явился-то с повинной?

— Окстись! У Плескача алиби.

— Как алиби? — поразился Заманский. — Я ж это алиби из него клещами вытягивал.

— То-то, что клещами. Да еще в присутствии юной барышни, в которую малый, похоже, втюхался. Может, потому и говорить с тобой не захотел. Утратили вы, уважаемый бигбосс, прежнюю хватку. А с людьми нынче надо помягше. И на жизнь глядеть потоньше, — продолжал куражиться Лукинов. Поняв, что перебарщивает, посерьезнел. — Лев Плескач сутки с восьмого на девятое провел в Белёве в частном доме у разведенки, к которой ездит пару раз в месяц. Отец его в Туле так зажал контролем, что парню даже по бабам приходилось втихаря, за сто двадцать километров гонять. Информация перепроверена и подтверждена соседями. Пять человек видело. И даже есть, которые слышали. Старуха-соседка. Стены-то бумажные. Готова, говорят, перечислить, сколько раз кончили.

— Где он? — перебил Заманский весельчака.

— Плескач, что ли? — вроде, не сразу понял Лукинов. — Допросил в качестве потерпевшего и собираюсь отпустить. А вот вам за «темноту» огромаднейшее спасибо. Я уж Куличенку доложил, что у нас «висяк» нежданно-негаданно образовался. Так тот, как узнал, кто нам его привез, так, веришь, пятнами пошел.

— Верю, — не усомнился Заманский.

На самом деле Лукинов сделикатничал. Узнав, что факт убийства выявлен Заманским, начальник следственного комитета процедил сквозь зубы: «Всё-таки иудейские корни — как их ни прячь — наружу прут. Не поленился из Тель-Авива приехать, чтоб следственным органам подлянку бросить».

— Подъехал бы, Григорьич. Заварил кашу, так, может, и расхлебать поможешь?

— Подъеду, — пообещал Заманский. — А пока подзови Плескача к телефону.

— Которого из двух? — не удержался-таки от ёрничества Лукинов.

Всё это время Заманский стоял, загородившись локтем от огненного взгляда дочери.

— Вот ведь какая штука приключилась: Лёвушка сам к следователю явился, — произнес он.

— И?!..

— Проверили. Оказалось, сутки с восьмого на девятое он в самом деле провел в Белёве.

— Т-ты!..Я ж убеждала, — Аська подскочила к отцу, в сердцах постучала сжатыми кулачками ему по груди. — Как же ты теперь ему в глаза?..

— Не знаю, доча, — Заманский опустился на стул, прикидывая, как будет извиняться.

— Слушаю, — донесся Лёвушкин голос.

— Ты чего вытворяешь? Тут Аська с ума сходит, — буркнул Заманский.

— Вы ей не сказали? — настороженно уточнил Лёвушка.

— Нет, конечно. Передаю трубку.

Дочь жадно выхватила мобильник, убежала в соседнюю комнату. Вернулась счастливая.

— Я его здесь дождусь! — объявила она. Снисходительно оглядела отца. — Ну что, съел?! Жопа ты железная, папка!

— Похоже на то, — согласился Заманский, ничуть не обидевшись. Он и сам не мог понять, как ему втемяшилось в голову возвести страшный поклеп на кроткого Лёвушку.

12.

— Великому сенсею! Наше гип-гип! — Лукинов вскинул руку в пионерском приветствии. За столом напротив над листом бумаги склонился унылый Брусничко. При виде Заманского изобразил вялый жест, — то ли приветствия, то ли укоризны. Опершись на стол, с усилием поднялся.

— Оставайтесь на месте, гражданин Брусничко, — осадил его Лукинов. — Ты у меня отсюда не уйдешь, лепило, пока в подробностях свой прокол не опишешь.

— И как это вышло? — в сотый, должно быть, раз сокрушился старый эксперт.

— Вот посажу за ложное заключение, живо сообразишь, как портачить, — пригрозил следователь.

— На себя погляди, Пинкертон хренов! — огрызнулся Брусничко. Выволочки, да еще прилюдной, не терпел.

Размашисто подмахнул текст с показаниями и шаркающей походкой двинулся к двери. Крупная фигура его, едва вмещающаяся в дверной косяк, со спины выглядела неожиданно рыхлой. Изобразив общий разудалый привет, Брусничко удалился.

— Переживает, — заметил Лукинов.

— Стареет, — с горечью подправил Заманский.

Лукинов согласно кивнул.

— Зря я напустился на деда, — пожалел он. — По сути, все мы в этом деле с ног до головы обделались. Больно гладкое самоубийство получалось. А ныне — ситуация аховая. Единственный идеальный подозреваемый, у которого сходятся и мотив, и возможность беспрепятственного проникновения в помещение, имеет безупречное алиби.

— Значит, у кого-то должен быть другой мотив!

— Какой?! — Лукинов подхватил файлик с описью коллекции, с чувством потряс в воздухе. — Кому нужно было это «мочилово», если ничего не похищено? Всё до последней монетки и статуэтки на месте!