Книга Кровь деспота - Стефан Брег

— Да, — кивнул я. — Я слышал беседу парнишки с капитаном. Перед тем как отправить нас, они прислали сюда лазутчиков.

В сердцах Дамиан саданул кулаком по подлокотнику. Грязно выругался, проклиная пиратскую предусмотрительность. Досталось, разумеется, и князю Алкею — от таких заковыристых выражений у влиятельного господина еще долго будет сильная икота. Дамиан не знал, как поступить, и колебался, так что лишь совет мудреца успокоил его. Герзах сказал, что пиратов следует отпустить.

Оружия им, правда, никто не вернул. Более того, под шумок я смог убедить князя Дамиана в том, что предводитель пиратов незаслуженно носит свой кольчужный доспех. Замечательный подарок гелетианского лорда Альберта вернулся ко мне. Впору было праздновать еще одну победу над злодейкой-судьбой, но ложку дегтя в мои медовые мысли неожиданно влил Энрико.

Прислуга убирала обглоданные кости и прочие остатки яств, чтоб освободить место для новых блюд. Энрико воспользовался этим моментом для крепких объятий, которыми он одарил своих вновь обретенных товарищей по несчастью. Самые крепкие объятия достались, разумеется, Алабели.

— Всемогущие силы! Как я рад, что вы здесь! — воскликнул парень, когда мы отдалились от шумной толпы.

— Уж поверь нам — мы рады не меньше, — улыбнулась Алабель.

— Я тысячу раз пожалел, что сел на тот корабль, о котором говорил рыцарь Кристоф. И двух дней не прошло, как его захватили: весь проклятый Арис кишит разбойниками. И вас та же участь постигла… Это все Хавьер, его уловки? Как вы вообще попались ему на глаза?

Я почесал бороду:

— Не совсем так, Энрико. Это он попался на наши глаза.

— Ты можешь уговорить князя казнить его? — вдруг спросила Алабель, и взгляд ее стал воистину диким. В такие моменты я даже чуть-чуть сочувствовал ее врагам.

Энрико сглотнул слюну и почесал лоб. Он явно нервничал.

— Это лишнее, — осенило меня. — Перед смертью Хавьер успеет много чего наговорить на нас. Это касается как Тенара, так и других обстоятельств. Оставим все, как есть.

— Думаю, это правильно, — согласился со мной Энрико. — Просьбы, о которых ты говоришь, Алабель, могут аукнуться и нам. Хозяева скоры как на милость, так и на расправу. Особенно на расправу.

Парень собрался с духом, огляделся по сторонам и схватил меня за плечи:

— Фосто, мы должны убираться отсюда.

— Ты узнал что-то важное?

Энрико вздохнул и покачал головой:

— Все, что важно, я узнал сразу, как попал сюда.

— Продолжай.

— Я… Вы знаете — я не люблю лгать, поэтому просто поверьте мне. У хозяев очень изменчивое настроение. Если бы вы видели, что они творят только по одной прихоти, безо всякой причины, то уже никогда не смогли бы им довериться.

— Могу предположить, что не все рабы умирают в шахтах, — хмыкнул я.

— Это слабо сказано. Но самое страшное, что все это происходит спонтанно: вот Дамиан спокойно беседует с каким-нибудь слугой или даже путешественником, а в следующую минуту с улыбкой на лице приказывает разорвать его двумя деревьями. Видите ли, путник посмел расхваливать свои родные места. Это ужасно!

— Ну, просвещенный Мальдион — это, конечно, не Скалистый Край, — с иронией произнес я. — Ты только Дамиану не говори этого.

Энрико совсем не понравилось мое зубоскальство.

— Помилуй меня Первозданный! Я видел, как живого человека на кол сажают, Фосто!

— Ну-ну, Энрико, успокойся. Я уверен, нас такая участь не ждет.

— Почему?

— Хозяин же сказал, что провинившихся рабов в пропасть скидывают.

— Опять твои колкости!

— Ладно, Энрико. — Я посерьезнел и пробежался глазами по залу. — Ты прав. А теперь быстрее говори все, что может нам пригодиться. Колдун Герзах уже поглядывает на нас столь же пристально, как на самого колдуна поглядывает старуха с косой.

Глава 40

Три помехи

Удивительно, что ночь после нашего превращения из рабов в почетных гостей обошлась без жертв. Отчасти это можно объяснить религиозным благоговением, принесенным в длинный дом вместе с древним сокровищем, но не в последнюю очередь это случилось из-за моей доброты. Может быть, она была неуместна, да и попросту опасна, так как князь вполне мог пристально следить за окрестностями. К тому же мудреца обвести вокруг пальца сложно. Может быть, из-за подобного малодушия и приключались со мной всевозможные несчастья. Глядя на Хавьера из Патса, который полночи сидел неподалеку, ел и пил, наслаждаясь гостеприимством вероломного лорда, я убеждался в этом все больше и больше.

Кости, однако, брошены, и конечный результат этой игры нам неведом. Все, что я знаю, — здесь нельзя оставаться. Капризы, метания между крайностями и постоянная жажда чего-то нового свойственны не только избраннице князя, но и ему самому.

Дамиан очень воодушевился предстоящим путешествием к Пепельным островам, где обосновался предполагаемый потомок первой династии нардарских императоров. Он немедленно начал собирать людей, готовить припасы и раздавать всем вокруг щедрые обещания. Обещал возвысить всех, кто сохранит ему верность, и кричал, что видит окружающие земли процветающими и защищенными. Но за пеленой замутненных сокровищем глаз я видел его истинный облик. Ему было совершенно наплевать на то, что существует большая вероятность потери этих земель после вражеского рейда. Он отпустил пиратов, убежденный в том, что никто им не поверит, но отмахиваться от нависающей над долиной тучи придется не ему. Разойдется слух, подтвердятся догадки, и новые хозяева придут на эту землю.

Призрачная слава стоила того. Скудные пастбища и истощенные шахты разумно променять на службу у известного и храброго завоевателя. У очень богатого завоевателя. Правда, в алчный череп Дамиана не проникала мысль, что он может закончить так же, как пираты с Ариса. Тот, кто принимает поспешные и самонадеянные решения, должен быть готов ко всяким жестоким неожиданностям. Думаю, мудрец Герзах все это прекрасно понимал, но донести истину до загоревшегося внезапной идеей воспитанника не мог. Не старик был главным советником Дамиана. И не Энрико.

Это проблема. Большая проблема. Настолько большая, что каждый день пребывания здесь сродни ожиданию аудиенции у ныне покойного графа Балинта. Мы рисковали все, но больше всех рисковала Алабель. Я не зря имел привычку следить за выражением лиц тех, кто мог осложнить мою жизнь. Лестью или, наоборот, своевременным молчанием можно повернуть ситуацию в выгодное для себя русло и, помимо того, увидеть, что раздражает собеседника, а что вызывает его благосклонность. Алабель Изольду раздражала.

Эка невидаль. Я бы удивился, если бы не заметил хищного блеска в глазах княгини. Дамиан не жалел комплиментов ни чародейке, ни своей возлюбленной, причем последней часто доставались эпитеты изощренные и даже, я бы сказал, излишне мудреные, но обстановка все равно накалялась с каждой минутой.