Книга Узкие улочки жизни - Вероника Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не отвергнута богом, но не свята,
Ты успеешь оплакать всех.
Полу-крик, полу-плач, полу-вой, полу-стон
От пролога времён к эпилогу времён,
По тебе и по мне, в громе и в тишине,
В каждом прожитом дне и непрожитом дне...
Лишь на тризне последней безвинной души,
Губы крепко сожмёт баньши.
— Вы похожи на рыцаря, возвращающегося из похода, — вскользь заметила Анна. — Ну как, нашли свой Грааль?
— Скорее, узнал, что он существует. А вот искать его или не искать... Это решение для следующего похода.
— Но прекрасная дама ждёт вас в воротах замка?
Её вопрос прозвучал странно. В нём слышался и неподдельный интерес, и какая-то обречённость, словно фроляйн Штерн знала, что место уже занято и немного грустила об этом.
— Разве только, своего. В моём женщины пока не задерживались надолго.
— Жалеете?
— Может быть.
— А они жалеют? Те, кто приходил и уходил?
Точёный профиль Анны. Уютное сиденье, перенявшее все изгибы тела. Мелькающие за окнами деревья. Тихое, еле слышное урчание двигателя. Солнечные зайчики на капоте машины. Кажется, что ничего больше нет на свете, только дорога, ведущая к...
Храму?
Но Господь терпелив и не будет торопить ни меня, ни женщину, сидящую рядом со мной. Наверное, потому, что мы оба уже давно стоим на пороге.
— Хотите проверить?
Она приподняла бровь:
— Это предложение?
Ещё можно поменять тему и всё обратить в шутку. Но останавливаться уже нельзя, да и не хочется.
— Предложение.
— Помнится, в прошлый раз вы отказались.
— Тогда я боялся.
— А теперь? — Шины зашуршали по мелкому гравию съезда.
Теперь я знаю врага в лицо и буду искать оружие для борьбы. Но поход оказался невероятно утомительным, а что требуется рыцарю, вернувшемуся домой? Любовь и ласка.
— Теперь обстоятельства изменились.
— Вы говорили, что я привыкла подчинять.
— И не беру свои слова обратно. Но разве здесь и сейчас власть — это именно то, в чём вы нуждаетесь?
Машина остановилась. Анна убрала ладони с руля, положила затылок на подголовник и закрыла глаза.
— Сейчас мне нужно тепло. И кто-то рядом, чтобы не чувствовать себя одинокой.
Сочтены наши сроки на небесах
И в пожарах адских глубин,
Только танец под дудку смерти плясать
Человек не будет один:
По мгновению, как в песочных часах,
Утекает шальная жизнь,
Но всегда последнюю горстку песка
Согревает ладонь баньши.
Полу-крик, полу-плач, полу-вой, полу-стон
От пролога времён к эпилогу времён,
По тебе и по мне, в громе и в тишине,
В каждом прожитом дне и непрожитом дне...
Лишь на тризне последней безвинной души,
Губы крепко сожмёт баньши.
Одинокой? А певица уверяет, что даже встречаться со смертью мы будем не один на один. Так стоит ли бояться, когда разумнее спокойно ждать?
У каждого из нас свой путь. Кто-то убивает, кто-то ловит убийц, кто-то грешит, кто-то отпускает грехи. Когда-нибудь баньши возвестит приход и нашей смерти, но пока тишина не разорвана плачем, её можно использовать наполнить теми песнями, что обычно поются без слов.
— И как вам это удаётся, синьоре Джек?
— Что именно, Бобби?
— Выглядеть одновременно уставшим и воодушевлённым.
Я невольно посмотрел в мутное стекло антикварного зеркала. Воодушевлённый? Немного расслабленный, это точно. И определивший, в какую сторону нужно двигаться дальше. А ещё жутко ленящийся начинать движение.
— Ааа! — Вдруг всплеснул руками Аньяри. — Кажется, я угадал ваш секрет!
— Да нет никакого секрета. Это просто...
— Женщина! — Итальянец понимающе закивал головой. — Какая-нибудь прекрасная донна, ибо никто больше не способен может отнять у мужчины силы и вселить надежду!
Тогда получается, что женщин было целых две, и каждая занималась своим делом, но в такие тонкости я посвящать посторонних не буду.
— Что-то прояснилось с «Несвященным писанием»?
— С писанием? О да, конечно! — спохватился Роберто. — Оказывается, заказ не был вручён, потому что заказчик передумал.
— Не захотел платить?
— О нет, ни в коем случае! Он заплатил вдвое больше с условием, что писание будет храниться в нашей семье, пока кто-то не пожелает его прочитать. Так что, синьоре Джек, теперь оно ваше!
Аньяри торжественно достал из шкафа деревянный ларец и протянул мне.
— Прочитать? Я не знаю латинского языка, а оно ведь, наверняка, написано на латыни.
— К нему приложен и перевод на нескольких языках, синьоре, не беспокойтесь. Его делали лучшие латинисты, как мне сказал отец.
— Тогда всё это должно стоить немалых денег, верно?
Итальянец важно надул щёки:
— Обижаете, синьоре! Разве я сказал хоть слово о деньгах? Мужчины из рода Аньяри свято выполняют пожелания клиентов. Если было сказано передать по первому требованию и безо всякой платы, так тому и быть.
Спорить, похоже, бесполезно. В любом случае, я ведь могу удовольствоваться переводом, а оригинал вернуть в лавку. До следующего любопытствующего, к примеру. Но сначала...
Сначала я хочу прикоснуться к тайне, чтобы понять, сколько соглашусь за неё заплатить.
