Книга Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая - Нелли Шульман

Она услышала шум дождя, грохот молний, рев моторов, в лицо ей ударила жаркая пыль пустыни. До нее донесся какой-то щелчок, тело передернулось, словно в судороге. В голове зазвучал низкий, сильный голос, голос мужчины:

– Проклинаю, проклинаю тебя и потомство твое, по мужской линии, да примут они смерть в огне и пламени… – гудел костер, раскаленные, железные стены окружали Дебору. Голова невыносимо, остро заболела, будто охваченная жаром. Она вздрогнула от вкрадчивого шепотка:

– Я бы мог обеспечить вам особые условия работы, кузина… – длинные, ловкие пальцы легли ей на колено. Деборы никогда не касался мужчина, за ней не ухаживали, ни в школе, ни в университете. Девушка слышала голос:

– Проклинаю, проклинаю…

Встрепенувшись, она отодвинулась подальше:

– Кузен… то есть майор Горовиц, я не понимаю, о чем вы… – Дебора ахнула. Мэтью, почти грубо, привлек ее к себе. Он зашарил рукой по вороту свитера, расстегивая пуговицы:

– Все вы понимаете, кузина. Я знаю, чем вы занимаетесь, в резервациях. Мне говорили, как весело проводят время индейцы… – Дебора уперлась руками в его грудь:

– Оставьте меня! Я вас не приглашала, я… – Мэтью подмял ее под себя, закрыв рот поцелуем. У нее были сладкие, мягкие губы, черные косы растрепались. Она попыталась вывернуться:

– Я закричу, я позову охрану… – затрещала хлопковая ткань брюк:

– Вам никто не поверит, у индианок в Америке определенная репутация… – Мэтью бросил китель на пол, целуя стройную, смуглую шею. Дебора сжала зубы:

– Мне даже ударить его нечем. Я высокая, однако, он выше, сильнее… – твердая рука раздвигала ей ноги:

– Вам понравится… – Дебора, приглушенно, закричала:

– Нет, нет, не надо! Помогите, кто-нибудь…, – она даже не поняла, как все случилось. Дверь комнаты слетела с петель. Кто-то встряхнул майора Горовица за плечи:

– Оставь в покое кузину, ты, мерзавец!

Мэтью швырнули на пол. Дебора забилась, всхлипывая, в угол койки. Она увидела яростные глаза рава Горовица. Мэтью, поднявшись, недовольно сказал:

– Аарон, ты не понял. Я просто хотел… – майор согнулся вдвое, хватая воздух ртом. Аарон подул на руку. Повернув Мэтью спиной, он дал кузену хорошего пинка:

– Пошел вон отсюда, или тебе напомнить, как мы с тобой в детстве дрались? Я могу, если ты забыл… – Мэтью выпрямившись, зло сказал:

– Ты явился без пропуска, в закрытую зону. Я позову охрану… – велев себе успокоиться, Аарон заметил влажные щеки девушки:

– Никогда она больше не будет плакать… – сказал себе рав Горовиц, – обещаю… – размахнувшись, он отвесил кузену пощечину:

– Тебе повторить? Вон из комнаты! И если я тебя еще раз здесь увижу… – схватившись за щеку, Мэтью прошипел:

– Смирно, лейтенант Горовиц! Забыли, перед кем находитесь… – развернувшись, быстро прошагав по коридору, майор крикнул: «Охрана! Немедленно сюда, с оружием!»

Аарон едва успел шепнуть Деборе: «Не беспокойтесь, кузина». Мэтью вырос на пороге комнаты, с двумя солдатами. Он коротко распорядился:

– К полковнику Бенсону. Незаконное нахождение в закрытой зоне, драка, неподчинение старшему по званию… – Мэтью хотел добавить: «Попытка изнасилования», но решил этого не делать. Глядя в темные глаза кузины, Мэтью почувствовал, что она будет защищать рава Горовица.

– Спелись, – мрачно понял Мэтью. Он сказал кузену, одними губами: «Неделя гауптвахты тебе обеспечена».

Аарон, молча, вышел из комнаты, в сопровождении солдат.

Раву Горовицу позволили взять на гауптвахту бархатный мешочек с талитом и тфилин. Умывальная здесь, как и почти во всех бараках, помещалась в конце коридора. Молиться в камере Аарону разрешалось. В узкой комнате, с зарешеченным окном, усевшись на койку, Аарон понял, что в мешочке лежит еще один, маленький. Улетая с базы Гамильтон, в Калифорнии, Аарон сунул семейное кольцо именно сюда, боясь его потерять.

В камере горела одна, слабая лампочка, ставни окна были распахнуты. Гауптвахту построили на краю административного комплекса. Отсюда до синагоги, было, минут пять хода. Отправляя его на гауптвахту, начальник базы, недовольно, заметил:

– Будете выполнять свои обязанности, лейтенант Горовиц. Я не собираюсь, из-за вашего безобразного поведения, лишать солдат и офицеров капеллана… – на утреннюю молитву Аарона водили под конвоем. Охранники ждали его в коридоре, у двери синагоги. Аарон не стал говорить полковнику Бенсону о том, что Мэтью делал в научной зоне. Он вспоминал слезы кузины:

– Не надо ее… мисс Маккензи в это вмешивать. Мэтью всего равно солжет. У него и в детстве язык был без костей, – угрюмо подумал рав Горовиц:

– Он всегда ухитрялся выйти сухим из воды. И ей… то есть мисс Маккензи, тяжело будет о подобном говорить. Она девушка… – майор Горовиц, впрочем, выставил все случившееся простым непониманием.

– Шабат, господин полковник, – развел руками Мэтью, – рав Горовиц выпил немного больше, чем нужно. Готовился к Пуриму, – он обаятельно улыбался, – в будущий праздник положено употреблять спиртное… – Бенсон хлопнул рукой по столу:

– Не на вверенной мне базе, лейтенант Горовиц. Не умеете пить, лучше не беритесь… – Аарон, искоса, посмотрел на Мэтью. Щека кузена еще пылала:

– Очень хорошо, – Аарон заставил себя не отвечать, – все равно, он скоро уедет, в Калифорнию. Главное, чтобы Мэтью ее… мисс Маккензи, больше не трогал… – кузен обещал ему неделю гауптвахты. Аарону дали две, внеся в его личное дело выговор.

– Отличное начало службы в армии, – ядовито сказал Бенсон, расписываясь, – надеюсь, это послужит вам уроком, лейтенант Горовиц. Пропуска для того и придумали, чтобы ими пользоваться. Если вам запрещен доступ на определенные территории… – он подул на чернила, – родственница там работает, или не родственница, правила для всех одинаковы… – Аарону велели переодеться в полевую форму. В ней же он и должен был вести молитву, даже в Шабат. Прихожане, деликатно, не говорили с ним о наказании. Рав Горовиц, краем уха, услышал, что кузен покинул базу. В столовую Аарона не водили, еду приносили прямо сюда. Новостей он никаких не знал, однако охранники сказали, что Люфтваффе, три дня, бомбило город Суонси, в Уэльсе, стерев его с лица земли. Аарон волновался за семью, но никакого способа связаться с отцом, или братом, не было.

Достав маленький мешочек, он положил на ладонь старое, тусклого золота кольцо, с темной жемчужиной. В открытом окне, за решеткой, заходило огромное, медное солнце. Аарон посмотрел на хронометр. Скоро приходили охранники, вести его на шабат. В последние дни дожди прекратились, погода стояла хорошая. Возвращаясь утром, после молитвы, в тюремный барак, Аарон, исподтишка, озирался. Ему хотелось увидеть мисс Маккензи, Дебору, высокую, стройную, с играющими золотистыми искорками, темными глазами. Жемчужина напомнила Аарону ее глаза:

– Черна я, но прекрасна, дщери Иерусалимские… – пробормотал Аарон. Он глубоко вздохнул, откинувшись к стене: