Книга Голубая роза - Яна Темиз

– То есть если вы женитесь, – глянула на него Катя, – то не заставите жену готовить и убираться? Вот уж никогда не поверю! Это вы сейчас так говорите.

– А вы не любите готовить? – улыбнулся ей Кемаль. – Я, например, сам немного умею и даже люблю. Только обычно времени нет.

– Я умею готовить. Очень неплохо. Не ваши турецкие блюда, конечно. Но дело не в этом – а в принципе, по которому готовкой обязаны заниматься женщины. И еще благодарить судьбу за то, что им это позволяют делать. Я прекрасно справляюсь с кухонными проблемами, но я не понимаю, почему я должна отдавать этому душу?!

– Но многим женщинам нравится быть просто домохозяйками, они бы не согласились ходить каждый день на работу, им это не по душе. А вы хотите заставить их быть такими, как вы, феминистки.

– Вот и нет. Во-первых, мы с Айше не такие уж феминистки, а я лично о феминизме очень мало знаю. А во-вторых, я только хочу, чтобы нас не заставляли быть такими, как эти наседки. Я за свободу выбора. Но получается, что за свой выбор, за свою профессиональную состоятельность и внутреннюю свободу мы должны расплачиваться одиночеством. Мужчины не любят таких, как мы, да, Айше?

Вопрос повис в воздухе.

Кемалю неловко было отвечать на него, не дав понять, что он, например, предпочел бы самостоятельную работающую женщину любой кулинарке – правда, только одну. Айше курила и, казалось, вообще забыла, о чем идет речь. Чтобы сгладить неловкость от их молчания, Кемаль все-таки ответил:

– Я думаю, вы преувелечиваете, Катя. Мужчины тоже все разные, и им нравятся разные женщины. А если… если есть любовь, то ведь, в сущности, все равно, какая у женщины профессия, образование и взгляды на жизнь. Мужчина тогда просто понимает, что ему нужна эта, именно эта и только эта женщина, и не важно, домохозяйка она или министр. Пусть делает, что ей нравится: готовит еду или ходит на работу, лишь бы любила!

– Красиво говорите, – насмешливо прищурилась Катя. – Но через некоторое время такой брак, при котором мужу вроде бы безразличны взгляды жены на жизнь, может оказаться под угрозой распада. Из-за этих самых взглядов. Это пока мужчина влюблен, он говорит, как вы. И даже верит, что говорит правду. Но потом все меняется.

Чувствовалось, что ей хочется перевести разговор на себя и свои проблемы. Что только ради этого она ведет эту отвлеченную дискуссию, постоянно проговариваясь о собственной беде. Айше мгновенно уловила интонацию последней фразы и решила утешить соседку:

– Но твой-то муж тебя очень любит. Это видно. Хотя вы и давно женаты. У вас же проблемы из-за его родственников, а не из-за его к тебе отношения.

– Ты еще скажи, что я должна это терпеть! Когда моя свекровь – вы только представьте! – повернулась она к Кемалю, – заявляет, что никогда не была в Анталье и поэтому собирается поехать с нами! Мы так мечтали об этом отпуске! Мы же оба работаем с утра до вечера, нам так хотелось провести побольше времени вместе. И вот – пожалуйста! Я говорила, что не надо совсем заезжать в Измир – сразу лететь в Анталью, и все! Но муж не может обидеть мамочку. А мамочке кажется, что нас ее присутствие должно радовать. Я ему тут же сказала: поезжай с кем хочешь, но не с нами обеими. Если у тебя эдипов комплекс, живи и спи со своей мамочкой. На здоровье. Но без меня.

– Но… ты же ждешь ребенка, – нерешительно начала Айше, – и тебе придется как-то примириться с тем…

– О господи! И ты туда же! Я вчера хотела к тебе зайти, но тебя не было, а поговорить хоть с кем-нибудь было нужно, и я зашла к Сибел. Так она считает, что я ненормальная.

– Она что, так сказала? – удивилась Айше.

– Да нет, но это было видно по ее реакции. Подумаешь, свекровь хочет в Анталью, ну и что? Если любишь мужа – терпи все. А уж если у тебя от него ребенок, то сделай вид, что тебя как личности со своими желаниями и настроениями вообще нет. Нет и не было. При этом она все время помешивала в кастрюльке какую-то гадость – этот, как его, такой, как картошка, белый, а листья, как у петрушки и так пахнет…

Катя пыталась жестами и мимикой изобразить этот овощ, названия которого она не знала ни по-турецки, ни по-английски.

– А, сельдерей, наверно? Сельдерей! – догадалась Айше. – И что она с ним делала?

– Да черт ее знает! Сказала, что для какой-то особенной подливки к мясу этот… ваш сельдерей надо варить в молоке. Она и варила. Одновременно с двумя младшими дочками общалась и мне объясняла, как надо жить. Я тут же, как только чашка чая кончилась, от нее сбежала. Знаешь, я почему-то уверена, что муж ее не любит!

– Почему ты так думаешь? – удивилась Айше, знавшая, что Катя не только редко бывает в Турции, но и не слишком приглядывается к жизни соседей. Не говоря уже о том, что она почти ничего не понимает по-турецки. Кемаль тоже невольно напрягся, услышав нечто более интересное, чем рецепт приготовления сельдерея в молоке.

– Потому что нельзя любить пустоту! Ее же нет – она растворилась в муже и детях. Она стала… – Катя подбирала слова, чтобы поточнее выразить свою мысль, – стала… как воздух: она для них необходима, она делает все, они без нее умрут, задохнутся, – но разве можно любить воздух? Мы им дышим, пользуемся – и все! Скажете, я не права?

– Пожалуй, правы, – медленно, как бы раздумывая над ее словами сказал Кемаль. – Она… слишком старается, стремится к совершенству…

– И теряет при этом собственное лицо! Становится прозрачной, никакой! Ну уж от меня этого не дождутся! – Катя вернулась к собственной теме. – И ребенка я сама прекрасно выращу. У вас в Турции у женщин вообще искаженное представление о месте мужчины в их жизни. Вы преувеличиваете свою зависимость от мужей…

«Где-то я это сегодня уже слышал? А, Фатош – это она говорила что-то похожее: что всегда боялась остаться одна. И в результате оставалась. Как она сказала? «Привыкла быть содержанкой»… В этом доме можно создавать феминистский штаб – такие тут дамы подобрались… А история с Дениз – прямо для романа, расскажу Айше, пусть использует… Когда же эта русская даст нам поговорить? Или она так и будет сидеть и болтать весь вечер? Конечно, делать-то ей нечего! Муж-то в Анталье – с матерью…»

– …ваша Сибел, – продолжала свои рассуждения Катя, – на все готова ради мужа…

– Даже на придумывание ему алиби, в котором он не нуждается, – негромко сказал Кемаль по-турецки, обращаясь только к Айше.

– Так она из-за него это все затеяла? – тут же отозвалась Айше с вспыхнувшим интересом в огромных глазах. – Вы мне расскажете, да?..

– Потом, – коротко ответил он, надеясь, что этого слова русская еще не выучила.

Катя среагировала на другое слово – «алиби».

– Вы сказали «алиби»? Вы, наверно, по делу пришли, а я вам мешаю? Я пойду…

– Нет-нет, – не очень активно запротестовали Кемаль и хозяйка, чувствуя, что своим разговором на родном языке невольно намекнули ей, что пора бы… и Катя не поверила их протестам, но, судя по улыбке, не обиделась.