Книга Исповедь послушницы - Лора Бекитт

– У вас с Эрнаном?

Инес слабо улыбнулась.

– Да. И у меня, и у него никогда не было ни дома, ни богатства, ни семьи.

– У него есть мы, – сказала Катарина. – Я, Лусия и… Исабель.

– Да, и у меня есть вы. И больше мне никто не нужен.

Катарина села рядом.

– Ты говоришь так, будто навек отреклась от всех земных благ. Ты вышла из монастыря, перейдя невидимую границу, разделявшую два мира. Прежде ты пребывала в мире грез, а теперь живешь в мире возможностей.

– Каких? – с грустной усмешкой произнесла Инес. – Кто на мне женится? Я не могу просить твоего отца ко всему прочему позаботиться еще и о моем приданом!

– Прости, я не знала о том, что ты недовольна своей жизнью.

– Что ты, Кэти. – Инес взяла ее за руку. – С кем мне может быть лучше, чем с тобой? К тому же сейчас мы должны думать совсем не об этом.

– Да, об Эрнане.

– Скажи, – вдруг спросила девушка, – глядя на него, ты всегда вспоминаешь того, другого?

Катарина нахмурилась.

– Возможно, так было раньше, но не теперь. Эрнан занял в моей жизни особое место, которое больше не может принадлежать никому.

Она на мгновение закрыла глаза. Да, она отвоевала для него это место, отвоевала у воспоминаний и дум о Рамоне, у тоски и печали о любимом.

Собираясь выйти из дома, Катарина постаралась одеться скромно и в то же время так, чтобы не выглядеть слишком мрачно. Она надела коричневое платье с узким, обшитым белыми рюшами лифом и широким поясом, завязанным спереди свободным узлом. Причесалась очень просто и украсила голову сеткой из темно-золотых парчовых нитей.

Она сообщила Инес о том, что намерена сделать, и та не осмелилась возражать. Катарина надеялась в скором времени вернуться домой и все же попросила подругу в случае беды позаботиться о девочках.

Пауль уже уехал в порт, но внизу Катарина столкнулась с Эльзой. Та сразу все поняла и прямо спросила:

– Все-таки ты решилась?

Катарина прямо и твердо посмотрела Эльзе в глаза.

– Другого выхода нет.

Эльза отвела взгляд. Она казалась непривычно растерянной и поникшей.

– Этот тоже плох, как и тот, о котором вчера говорил Пауль. Конечно, отречься – это ужасно, а не отречься…

– А если бы такое случилось с моим отцом? – спросила Катарина.

– Вот потому-то я и молчала вчера…

– Ничего, – уверенно произнесла Катарина, – до отречения дело не дойдет. Я все улажу, и Эрнана отпустят.

– Ты так уверена в себе?

– В себе – нет. Лишь в милосердии Божьем! Пожелай мне удачи, Эльза!

С этими словами она быстро спустилась с крыльца.

Молодая женщина полагала, что ей придется долго и унизительно выпрашивать аудиенции, но ее сразу впустили внутрь здания и повели по темным коридорам, через зловещие помещения, напоминающие склеп. Катарине чудилось, будто ее руки и ноги скованы холодным железом, а в груди вместо сердца – кусок свинца.

Молодую женщину привели в низкий сводчатый зал с вырубленными в толстых стенах узкими стрельчатыми окнами и причудливыми каменными статуями в углах. Сумрак окутывал тяжелую мебель резного дуба, горы бумаг на столе.

Вскоре появился человек в серой одежде с лиловым поясом. Он опустился в кресло и довольно вежливо, хотя и несколько небрежно кивнул Катарине.

– Садитесь, сеньора.

Катарина села и заставила себя посмотреть в изжелта-бледное лицо человека, на котором выделялись темные бездонные глаза.

– Меня зовут Диего Контрерас, я один из помощников Великого инквизитора, – сказал он. – Мне доложили, что вы желаете побеседовать с кем-либо по делу вашего мужа, сеньора Монкада. Вы пришли сами, потому это будет беседа, а не допрос. Видите, здесь, кроме нас с вами, никого нет, и я, – он слегка развел руками, – не записываю ни слова. Итак, о чем вы хотели поговорить?

Катарина набрала в грудь побольше воздуха.

– О том, как облегчить участь моего супруга.

Диего Контрерас кивнул.

– Прекрасно! Я разделяю ваше желание. Для нас главное – справедливость. Чем откровеннее вы будете с нами, тем скорее мы найдем возможность помочь вашему мужу. Конечно, это будет зависеть также от того, сознается ли он в своих прегрешениях!

– Он уже сделал признание.

Инквизитор склонил голову набок.

– Вижу, вы не считаете его проступок серьезным.

В светлых глазах Катарины вспыхнули золотистые искры.

– Он проявил милосердие…

– Все должно иметь свои границы и свое название, сеньора. Жалость по отношению к преступникам – это не милосердие. Таким образом ваш супруг оскорбил Святую службу. Он поверил в то, что инквизиция может быть несправедлива, чрезмерно придирчива и жестока к еретикам. Наверное, он и раньше говорил вам об этом?

– Нет, никогда.

– А если бы заговорил, вы, как примерная супруга, разделили бы его убеждения?

Катарина пожала плечами.

– Я не задумывалась об этом.

– Все же вы не исключаете такой возможности?

– Ни я, ни мой муж никогда не исповедовали другой веры, кроме истинно христианской. Это все, что я могу ответить на ваш вопрос, – твердо произнесла Катарина.

– Мы же договорились, это не допрос. Вы вольны не отвечать, а просто встать и уйти. Можете сами спросить меня о чем хотите.

Инквизитор улыбнулся, и Катарина содрогнулась от этой улыбки.

– Нет, я лучше останусь. Мне бы хотелось знать, чем именно я могу помочь своему мужу?

Инквизитор смотрел изучающе.

– Чем? Например, принести искупительную жертву.

– Вы имеете в виду денежный выкуп?

– У дьявола нельзя выкупить душу за деньги.

– Мой муж не продавал душу дьяволу!

– Будем считать, что он соблазнился его речами. Но я не об этом. Лично вы, сеньора Монкада, готовы принести искупительную жертву?

– Кому?

– Господу Богу, конечно!

– Да.

– Любую?

Катарина подумала о своих детях. И с запинкой ответила:

– Нет…

– Вот видите. Ваше милосердие тоже имеет свои границы. Хотя, вообще-то, вы должны были бы отдать Господу все, что бы он ни потребовал.

Глаза Катарины блеснули.

– Я верю в то, что милосердие Бога безгранично.

– Правильно делаете. Только иногда Бог проявляет милосердие, наказывая. Знаю, вам трудно меня понять, но между тем это правда. Итак, вернемся к вопросу о жертве. Скажем, вы могли бы снять платье?