Книга В стране мехов - Жюль Верн

— Корабль! Корабль!

Все, точно под действием электрического тока, вскочили и бросились к нему. Лейтенант Гобсон вопросительно посмотрел на охотника.

Сэбин указал рукой на белый дымок на востоке. Все взоры устремились на море, и никто не решался прервать молчание. И вот показался силуэт корабля, который с каждой минутой становился все отчетливее.

Да, это был корабль, очевидно китобойное судно. Ошибиться было невозможно; и действительно, через какой-нибудь час можно уже было различить его корпус.

По несчастью, корабль приближался с востока, то есть со стороны, противоположной той, куда должен был уплыть унесенный волнами плот. Как видно, это китобойное судно попало сюда случайно, и, поскольку оно не встретило плота, нельзя было рассчитывать ни на то, что оно прибыло на поиски потерпевших кораблекрушение, ни даже на то, что оно подозревает об их существовании.

Но, быть может, с корабля все же заметили островок, едва выступавший над поверхностью моря? Не приближается ли он к нему? Обратят ли моряки внимание на сигналы, которые им станут подавать с островка? Днем, при ярком солнце, на это было мало надежды. Ночью можно было бы сложить из досок, выломанных в стенах жилища, костер, заметный даже с большого расстояния. Но не исчезнет ли корабль из виду еще до наступления темноты, которая и вообще-то должна была продлиться не более часа? Так или иначе, сигналы были поданы, раздались ружейные залпы.

Между тем корабль приближался. То было длинное трехмачтовое судно, видимо китобойное, следовавшее из Ново-Архангельска; обогнув полуостров Аляску, оно направлялось к Берингову проливу. Корабль находился с подветренной к островку стороны: идя левым галсом, под нижними парусами, марселями и брамселями, он поднимался к северу. Внимательно изучив направление судна, опытный моряк сразу бы определил, что оно должно оставить островок в стороне. Но, быть может, его заметят с корабля?

— Если они нас и заметят, — прошептал лейтенант Гобсон на ухо сержанту Лонгу, — если они нас и заметят, то тотчас же устремятся в бегство.

Джаспер Гобсон с полным правом говорил это. Корабли ничего так не боятся в этих широтах, как айсбергов и ледяных островов. Ведь это — плавучие рифы, о которые они рискуют разбиться, особенно ночью. Вот почему мореплаватели, едва заметив опасность, спешат изменить курс. Не поступит ли так же и это судно, завидев островок? Это было весьма вероятно.

Невозможно передать волнение, с каким люди на островке переходили от надежды к отчаянию. До двух часов дня они еще верили, что провидение, наконец, сжалилось над ними, что помощь придет, что спасение близко. Судно все время приближалось, описывая длинную кривую. Оно находилось всего лишь в шести милях от них. Усилили сигналы, стреляли из ружей, разожгли сильно дымивший костер, употребив для этого несколько досок, выломанных из стен жилища.

Но все было напрасно. Либо на корабле ничего не заметили, либо он поспешил удалиться от островка, едва завидев его.

В половине третьего судно повернуло по ветру и удалилось на северо-восток.

Час спустя от него остался лишь белый дымок, но вскоре и он растаял.

Тогда солдат Келлет разразился каким-то странным хохотом, затем упал на землю и стал кататься по ней. Казалось, он сошел с ума.

Миссис Барнет пристально посмотрела в лицо Мэдж, как будто спрашивая, надеется ли она еще?

Мэдж отвернулась.

Вечером этого злосчастного дня раздался сильный треск: большая часть островка отломилась и пошла ко дну. Послышался громкий визг животных.

От островка остался только небольшой участок земли: он занимал пространство от места, где прежде стоял затонувший дом, до оконечности мыса Батерст.

Теперь это была лишь льдина!

23. НА ЛЬДИНЕ

Льдина! Всего лишь льдина треугольной формы с основанием в сто и самой длинной стороной в сто пятьдесят футов! И на ней — двадцать один человек, сотня пушных зверей, несколько собак да исполинский медведь, который в это время сидел на задних лапах на самом краешке льдины!

Да! Все потерпевшие кораблекрушение были налицо! Пучина пока еще не поглотила ни одного человека. Островок раскололся в ту минуту, когда все люди находились в жилище. Судьба и на этот раз спасла их, видимо желая, чтобы они погибли все вместе.

Какое ужасное положение! Никто не произнес ни слова! Никто не шевельнулся! Быть может, малейшего движения, самого легкого толчка было достаточно, чтобы льдина подломилась?

К нескольким ломтикам сушеного мяса, которые раздала миссис Джолиф, никто не прикоснулся. Для чего?

Почти все несчастные путешественники провели ночь на открытом воздухе. Они предпочитали пойти ко дну, так сказать, на свободе, а не в тесном помещении из досок.

На следующий день, 5 июня, сверкающее солнце осветило группу отчаявшихся людей. Они почти не разговаривали между собой. Они как будто избегали друг друга. Некоторые тревожным взором обводили безбрежные просторы, со всех сторон окружавшие злосчастную льдину.

Море было совершенно пустынно. Ни паруса, ни плавучих льдов, ни островка! Их льдина была, без сомнения, последней, которая еще бороздила воды Берингова моря!

Температура все время поднималась. Ветра не было. Грозное спокойствие царило в воздухе. Волны легонько качали этот последний обломок земли и льда, еще сохранившийся от острова Виктории. Он поднимался и опускался, не двигаясь вперед, точно обломок кораблекрушения. Да он и в самом деле был таковым!

Но когда судно терпит крушение, остается какая-то часть корпуса, хотя бы кусок мачты, сломанный марс, несколько досок, — и все это держится на волнах, плывет, не может потонуть! Между тем льдина — всего лишь замерзшая вода, которую лучи солнца рано или поздно растопят!..

Уцелевшая льдина составляла когда-то часть острова, достигавшую наибольшей толщины; и этим объясняется, почему она дольше сохранилась. Слой земли и растительный покров защищали ее, точно шапка, и вполне возможно, что толщина ее ледяной основы была еще довольно значительна. Должно быть, длительные морозы Ледовитого океана «напитали ее льдом» в те далекие времена, когда мыс Батерст веками представлял собою самый северный мыс американского материка.

Теперь льдина еще возвышалась в среднем на пять-шесть футов над уровнем моря. Из этого можно было заключить, что ее подводная часть была примерно такой же толщины. Но если в этих спокойных водах ей и не грозила опасность расколоться, то она должна была постепенно растаять и превратиться в воду. Это было легко установить, наблюдая за краями льдины, которые под действием волн, лизавших их своими длинными языками, заметно уменьшались, и участки земли, покрытые зеленеющей растительностью, один за другим навсегда скрывались в море.

В тот же день в час пополудни откололась та часть льдины, где находилось жилище, стоявшее теперь у самой воды. По счастью, в жилье никого не было, но спасти от него удалось только несколько досок да две-три кровельных балки. Почти все инструменты и астрономические приборы погибли! Обитатели маленькой колонии спешно перебрались в самую возвышенную часть островка, где их уже ничто не защищало от непогоды.