Книга Крылья распахнуть! - Ольга Голотвина

– Чем ты его? – крикнула Лита.

– Табак в глаза… Бежим, девочка!

Дик прикрывал их отступление по сугробам. Боцман замешкался: возле конюшни стояла телега, Хаанс принялся выламывать из нее оглоблю. Руки требовали оружия.

Боцман рисковал: оглобля не поддалась сразу, а его «труды» были замечены. Кто-то закричал, указывая на него пальцем. Еще мгновение, и вся толпа кинулась бы вязать руки леташу.

Но тут илв завыл по-волчьи, пал на четвереньки и помчался мимо выпущенных из конюшни лошадей. Испуганные лошади бросились на толпу, смяли и разогнали ее.

Боцман без помехи выдернул оглоблю, вскинул на плечо и побежал следом за отступающими друзьями.

10

Люди, узревшие чудо,Смотрели тревожно во тьму.

Г. У. Лонгфелло

Их настигли у частокола и прижали к сторожевой башне.

Хмурый боцман с оглоблей в руках не подпускал к небоходам никого из людей Антары и сбежавшейся к ним на помощь охраны эрлеты. Дик со шпагой, которую он так и не вынул из ножен, следил, чтоб никто не попытался, отвлекая Хаанса, проскочить мимо оглобли. Илв шипел, как разъяренный кот, и грозил толпе лапами с выпущенными когтями. Лита спряталась за спиной старого погонщика, а тот покачивал на руке суковатое полено, на бегу выхваченное из поленницы у кухни.

Люди Антары не спешили нападать. Окружили беглецов, не давали скрыться, но сами в атаку не шли.

Сеор Зиберто, с пеленой недавнего сна в покрасневших глазах, потребовал, чтобы ему вернули пистолеты – он сам расправится с негодяями, похитившими его больную родственницу.

На это седой, со шрамом через все лицо. командир храмовых охранников возразил:

– Ты на земле богини, добрый человек. Здесь кровь зря не льют. Будь это налет слуг Черной Вражины, – вскинул он руки жестом, отвращающим беду, – мы бы и постреляли, и в клинки врага взяли. А раз тут не налет, а что-то непонятное, то без всякого смертоубийства подождем мудрого Клодиуса, ему и решать, как быть.

Глава обители не заставил себя ждать. Он уже успел с молодым проворством побывать на пожарище, выяснить, что жертв нет, а пострадавшими занимается лекарь. И теперь явился чинить суд над смутьянами, взбаламутившими мирную обитель.

– Вы еще с оружием? – вопросил он мрачных, но явно не перепуганных людей. – Может, осмелитесь поднять его на мирного жреца?

Ответил молодой человек с осанкой и манерами дворянина (Клодиус вспомнил: Дик Бенц, капитан-небоход):

– К мирным жрецам мы со всем почтением. Заберем девушку, которую у нас похитили, поклонимся жрецам и прочь пойдем.

– Похищенную девушку? – переспросил Клодиус, понимая, что события вырвались из-под присмотра.

– Я же вам говорила! – пискнула Лита из-за плеча старика. – Я же рассказывала, что Зиберто диль Каракелли украл меня!

– Но, дитя мое, – в тревоге ответил глава обители, – ты говорила совершенно безумные вещи, к тому же противоречивые! То заверяла, что родом из знатной иллийской семьи, то утверждала, что служишь на какой-то небоходной шхуне…

– Не на какой-то, – вмешался Бенц, – а на шхуне «Миранда», капитаном и владельцем которой являюсь я. Сеорета диль Фьорро, – Дик голосом выделил дворянскую частицу «диль», – служит у нас поваром. Экипаж не бросает своих в беде.

Клодиус Добронравный глубоко вздохнул. Он понимал, что этот разговор для обители – опаснее набега иноверцев. Почти все люди Антары сгрудились здесь, под луной, на вытоптанном снегу. Даже дети… даже Фомас притащился, с его-то больной спиной! Все шесть семей, маленькое королевство Клодиуса. И еще паломники, но эти как приехали, так и уедут. А ему, главе обители, жить со своими людьми. Его власть во многом держится на их уважении.

– Если вы, капитан, утверждаете, что знатная барышня была похищена, почему вы со своими людьми ведете себя как воры? – сухо спросил жрец. – Почему вы не сообщили об этом властям?

– Похищение было совершено в джермийском городе Фейхштаде, – тут же ответил капитан. – Бургомистр города, геер Вестерхост, тут же получил нашу жалобу и ведет расследование. Но мы не могли ждать, пока власти доберутся до злодеев, похитивших юную сеорету…

– Злодеев? – шагнул вперед Зиберто диль Каракелли. – А вы-то сами кто? Из родственников у барышни – только дядя. Может, скажете, что это он вас прислал?

Дик хотел запальчиво ответить… но осекся. Вспомнил рассказ Литы о слезах, что текли по лицу Антанио диль Фьорро в последний вечер, когда дядя и племянница были вместе.

«Я поняла, что моя участь решена. Дядя Антанио мне не защитник. Не знаю, как эти негодяи взяли над ним власть…»

Если мерзавцы сделают своим союзником дядю Литы – это будет катастрофа!

Глава обители тем временем мучился от невозможности перенести этот разговор в свой дом, в четыре стены, подальше от лишних ушей. Увы, нельзя! То, что началось на глазах у всех, должно при всех и закончиться.

– Хоть мне и дано право суда, полагаю, с этим делом должны разобраться власти, – неохотно сказал Клодиус. – Если я призову в обитель судью, согласитесь ли вы, капитан, вместе со своими людьми свидетельствовать под присягой?

– Конечно! – ответил Бенц с жаром.

– Под присягой? – усмехнулся Зиберто диль Каракелли. – Да пожалуйста! Вас тут четверо вместе с девчонкой – клыкастый зверь в счет не идет. А я тоже присягну, да моя почтенная родственница, сеора Модеста, клятву даст, да мои люди в стороне стоять не будут. Считайте тогда, на чьей стороне окажется правда.

Клодиус задумчиво кивнул. Он знал, что порой суд превращается в перетягивание каната – какая сторона сумеет выставить больше свидетелей?

Понял это и капитан Бенц. Даже в лунном свете видно было, как он побледнел, как поднял шпагу в ножнах, словно готовясь отразить нападение всего отряда сеора Зиберто.

И тут впервые заговорил небоход, за спиной которого пряталась девушка.

– В Хэддане есть хороший обычай – уважение к старости. Я в нашем экипаже самый старший. А потому, да простит меня капитан, сейчас я, погонщик Маркус Тамиш, буду говорить за всех нас.

– Говори, Отец, – кивнул капитан.

– Думаю я, что надобно нам призвать свидетельницу, слово которой стоит куда дороже всех наших клятв.

– Это кто ж такая? – издевательски спросил сеор Зиберто.

– Вы ее знаете, ваша милость. И, что важнее, она знает вас.

Старик шагнул в сторону и оказался около опорного столба сторожевой башни. В лунном сиянии на бревне был виден каждый сучок, каждая царапина. Погонщик устремил задумчивый взгляд на столб и замолчал, словно потеряв интерес к беседе.

Все притихли, никто не торопил его: уважение к старости и впрямь было в крови у хэдданцев. Лишь сеор Зиберто хмурился раздраженно и нетерпеливо.