Книга Две сестры - Эйлин Гудж

Очень кстати оказалась и статья в «Кроникл», сделавшая магазин еще более известным. Следующим шагом стал репортаж в программе новостей Си-Би-Эс «60 минут», которому — ирония судьбы! — удалось то, чего не смог добиться злополучный курорт Хейвуда: их городок был нанесен на карту туристических маршрутов. Количество туристов постепенно увеличивалось, и за последние полгода открылись две новых гостиницы, где можно было получить ночлег и завтрак. Интерес к городку рос медленно, но неуклонно, так что доходы магазинов и кафе в нижней части городка постоянно увеличивались.

А в июне Линдсей Маргарет МакАллистер Бишоп должна была стать миссис Рэндалл Крейг. Линдсей попросила мисс Хони быть ее посаженой матерью, чем привела пожилую женщину в неописуемый восторг — мысль о том, что она поведет одну из своих девочек по церковному проходу навстречу жениху, изрядно польстила ей, и она уже придумывала свой наряд, зная наверняка, что будут блестки на платье и убийственные шпильки. Керри-Энн отводилась роль подружки невесты.

— Если только мне не придется надеть какое-нибудь уродливое и наглухо застегнутое платье старой девы. У меня есть определенная репутация, которую я должна поддерживать! — пошутила Керри-Энн, хотя в глубине души она несказанно обрадовалась этому предложению.

— Не волнуйся, — поддразнивала ее Линдсей. — Не будет ничего такого, что я не надела бы сама.

Новая, облагороженная Керри-Энн была многим обязана не только своей семье и друзьям по программе «Двенадцать шагов», переменам, произошедшим с ней, не в меньшей степени способствовал и Олли. Прежде всего, если бы не он, то та страшная ночь, когда пропала Белла, могла бы закончиться трагедией. И если она должна была благодарить программу и свой упорный труд за вновь обретенное чувство собственного достоинства, то Олли раскрыл ей глаза на то, что она представляла собой как женщина. Теперь она знала, что способна дать мужчине не только тело. И что этот мужчина может без стеснения представить ее своим родителям.

Правда, это не помешало ей опростоволоситься в самый первый раз, когда Олли пригласил ее домой, чтобы познакомить со своими отцом и матерью. Это случилось в октябре, вскоре после того, как Линдсей объявила о предстоящей свадьбе. Олли заявил, что ему давно пора представить родителям свою девушку. Керри-Энн лишь однажды поздоровалась за руку с его отцом, когда он выступал в суде в защиту Линдсей, а с матерью Олли они только обменивались вежливыми приветствиями, когда та заглядывала в книжное кафе.

— А что, если я им не понравлюсь? — нервничала она, когда они с Олли ехали на смотрины.

— Что ж, мы сбежим и поженимся тайно, — отшучивался Олли.

— Не смейся!

— Я серьезен как никогда.

Пока они тряслись по пыльной дороге в «виллисе», Керри-Энн сполна испытала все то, что должна была чувствовать заказанная по почте невеста пионера Дикого Запада, въезжая в городок на повозке под тентом и не зная, что ждет ее впереди. Олли ободряюще похлопал ее по колену:

— Просто будь сама собой.

Она жалобно застонала.

— Именно этого я и боюсь. Обычно неприятности для меня начинаются тогда, когда я становлюсь сама собой.

— Не надо, — резко бросил он.

— Не надо — что?

— Не надо унижать себя. Почему ты всегда ждешь, что не понравишься людям?

— Потому что у меня имеется горький опыт, вот почему.

Керри-Энн вспомнила о тех временах, когда, входя в новую приемную семью, была полна радужных надежд, но всякий раз ощущала себя проклятой еще до того, как успевала доказать, что она вовсе не такая плохая, как написано о ней в ее личном деле. В конце концов, после нескольких неудачных попыток, она перестала стремиться произвести хорошее впечатление и превратилась в злобного и испорченного ребенка, какой ее и ожидали увидеть.

— Все это в прошлом. Знаешь, а ведь ты можешь быть очень приятной в общении и располагающей к себе, если захочешь. — Он ласково улыбнулся ей, когда они остановились перед скромным домиком с гонтовой кровлей, принадлежавшим его родителям.

— Как и Тифозная Мэри[85], — пробормотала она.

— Доверься мне. Я не стал бы за здорово живешь подвергать нас с тобой допросу с пристрастием, если бы имел хоть малейшие основания полагать, что именно это нас и ожидает. Расслабься. Это всего лишь обед. И, насколько мне известно, тебя нет в меню.

Эти его слова не принесли ей успокоения.

Керри-Энн обнаружила, что отец Олли, крупный и грузный мужчина с обветренным лицом и коротко подстриженными черными волосами, в которых уже серебрилась седина, весьма немногословен. За обедом она тщетно пыталась завязать с ним разговор. Она уже решила, что все ее усилия ни к чему не привели, когда, не сумев справиться с крабовой клешней из великолепного, хотя и чересчур претенциозного ассорти морепродуктов, приготовленных матерью Олли, она подняла голову и увидела, что хозяин дома с улыбкой смотрит на нее.

— Давайте-ка я помогу вам, — предложил он и показал, как, разломив панцирь, извлечь мясо. — Для этого нужна практика. Но вы быстро набьете руку.

Все еще нервничая, она выпалила:

— Так всегда говорили мне учителя в школе, но почему-то у меня никак не получалось.

Видя, что родители удивленно приподняли брови, Олли поспешил пояснить:

— Керри-Энн только что получила аттестат зрелости.

— Мои поздравления. И каковы теперь ваши планы? — поинтересовался отец Олли мягким, дружелюбным тоном, но она поняла, что ее оценивают, и постаралась ответить как можно осторожнее:

— Я бы хотела поступить в колледж. Поначалу я подумывала о том, чтобы стать медсестрой, но потом решила, что буду работать с пациентами реабилитационных и оздоровительных центров, так что теперь я намерена получить соответствующее образование.

Керри-Энн почувствовала, что щеки ее запылали. Не слишком ли она разоткровенничалась? А вдруг они сочтут ее болтуньей, стремящейся пустить пыль в глаза, тогда как на самом деле карьера ей не светит? Ее саму мучили сомнения — диплом о высшем образовании представлялся ей пока столь же недосягаемым, как и полет на Луну.

Но отец Олли лишь улыбнулся и сказал:

— Хорошая, честная работа.

Оказалось, что разговориться с матерью намного легче, но, в то же время, и опаснее. Фредди Оливейра, высокая угловатая женщина с веснушчатым лицом и выцветшими волосами цвета старой меди, была полной противоположностью своему неразговорчивому супругу. Как и Олли, она демонстрировала приветливость, дружелюбие, но без его бесхитростной эмоциональности. Тем не менее она ничего не упускала, и во время обеда Керри-Энн не раз ощущала на себе пристальный взгляд ее голубых глаз, который буквально просвечивал ее насквозь, пока сама она старалась поддерживать вежливый, ни к чему не обязывающий разговор.