Книга Костры Фламандии - Богдан Сушинский

Подождав, пока уляжется пыль и утихнет ржание уставших кирасирских коней, экипаж и Гяур наконец смогли выехать на дорогу. Однако, не проехав и полмили, Власта вновь приказала Кара-Батыру остановиться. Приблизившись к ней, Гяур вначале взглянул на видневшийся впереди, между двумя охранявшими дорогу холмами, пост французов. Однако Власта смотрела не на солдат, а на небольшую рощицу, раскинувшуюся на склоне возвышенности, что змеей извивалась слева от дороги.

Переведя взгляд туда же, полковник заметил в глубине негустой рощицы тело повешенного. Чуть ближе к дороге, у кустарника, лежало тело еще одного человека, которого солдаты, очевидно, зарубили. А на редколесье между ними мирно паслась так и не выпряженная из убогого старого экипажа пара лебедино-белых лошадей.

Власта не произнесла ни слова. Да в этом и не было необходимости. Гяур и так понял, какими словами девушка могла наказать его за то, что не поверил в страшное предсказание на брачном ложе под кроной столетнего дуба.

46

Старый граф де Борнасье оказался в высшей степени любезным и гостеприимным господином. Стол, который он велел накрыть для нагрянувшей к нему четы, предназначался, как показалось Диане, явно не для них, а для приема если не Анны Австрийской вместе с юным королем Людовиком XIV, то, по крайней мере, кардинала Мазарини или принца де Конде. Одних только вин было выставлено на стол столько марок, словно ими собирались угощать все только что прогарцевавшие по улице эскадроны.

Впрочем, довольно скоро выяснилось, что у хозяина был свой интерес к графу де Корнелю. Проведав от слуги, что граф работает в ведомстве министра иностранных дел, он тотчас же прикинул, что каким-то образом тот мог бы повлиять на судьбу его двадцатилетнего потомка, умудрившегося в течение года сменить три места чиновничьей службы.

Непродолжительная работа в каком-либо посольстве, скажем, в Лондоне, Венеции или Вене – это как раз то, что вполне удовлетворило бы его отцовские амбиции, когда сын возвратится в Дюнкерк, чтобы принять по наследству свой родовой дворец.

Сочтя оскорбительным для себя выслушивать баснопение графа по поводу достоинств и благодетели собственного сына, де Ляфер обрекла на этот ритуал своего супруга, а сама, даже не предупредив слугу, рискнула войти в комнату, которую занимал Гяур. Горничная, пытавшаяся убирать в ней, с нескрываемым ужасом взглянула на графиню, пробормотала свое «пардон, мадам» и в тот же миг исчезла, унося с собой твердое мнение относительно моральных устоев замужней женщины, решившейся войти в неубранную спальню холостого офицера. Пусть даже в его отсутствие.

В комнате действительно царил настоящий кавалерийско-бивуачный, как назвала его про себя графиня, кавардак. Но именно он сейчас вполне импонировал Диане. Как бы ей хотелось оказаться посреди этой взвихренной постели вместе с Гяуром! Как все здесь напоминает сейчас о нем!

«Напоминает о нем, – поймала себя на слове Диана. – Ты думаешь об этом с такой тоской, словно никогда больше не увидишь князя. Словно он погиб. Впрочем, после того как ты сама передала его из рук в руки другой женщине, он для тебя действительно погиб, замужняя, венценосная графиня де Ляфер!»

Полчаса назад во дворец графа примчался Кара-Батыр. Он сообщил, что полковник и женщина-шайтан вернулись в город, однако женщина-шайтан не пожелала ехать во дворец де Борнасье, а приказала свернуть в первый попавшийся более или менее приличный двор. Как ни странно, хозяева встретили ее так, словно давно с нетерпением ждали этого визита,

«Ну что ж, – подумалось графине, – Власта решила подыскать себе иное гнездышко. По крайней мере, до той поры, пока в гостях у графа будет находиться супружеская чета Корнелей. Благоразумно».

Диана вдруг поняла, что даже не ощущает какой-либо ревности, настолько естественно развиваются все события, связанные со встречей Гяура и Власты.

«Интересно, неужели полковник объясняет мое появление здесь всего лишь желанием графини де Ляфер свести его с Властой Ольбрыхской? Или познакомить с мужем? Ну не настолько уж он наивен, твой пылкий, воинственный князь!»

Графиня подошла к окну с ясным осознанием того, что еще недавно, стоя на этом месте, Гяур любовался открывающимся ему пейзажем. Любовался, что-то вспоминал, возможно, холмы Подолии в окрестностях Каменца; о чем-то думал… Он видел вон тот изгиб реки, рощицу, шпиль сельского храма. Но думал о чем-то своем. Знать бы только, о чем именно. И нашлось ли в этих раздумьях место для одной бедной, невезучей графини?

Диана уже почувствовала, что созерцание глазами Гяура становится невыносимым, однако не находила в себе силы воли, чтобы вырваться из него.

Звук военной трубы ворвался в сумятицу чувств и раздумий графини, словно гул землетрясения. Мгновенно забыв обо всех своих переживаниях, она прислушивалась к величественному ритму барабанной дроби, как бывалый солдат, которого бой армейских барабанов способен возродить из мертвых. К тому же с улицы, огибающей дворец, уже доносились рев командирских глоток и сумбурный гул, зарождающийся под сотнями копыт.

«Там что-то происходит!» – не встревожилась, а скорее обрадовалась графиня. Как же ей хотелось, чтобы сейчас хоть что-нибудь да произошло! Что-нибудь такое, что окончательно вырвало бы ее из состояния мечтательной безнадежности, прервало унылую серость странного визита к графу де Борнасье, посещение этого истерзанного штурмами городка.

– Эй, кто-нибудь! Слуги! Что происходит?! – попыталась выяснить она, спустившись в прихожую и сразу же направившись к выходу. – В городе вновь испанцы? Да объясните же кто-нибудь!

Однако ответить графине было некому. Она вышла во двор, подбежала к воротам. Все куда-то исчезли. Даже ее муж. Ах да, граф все еще в кабинете хозяина. Умиляется талантливостью юного отпрыска.

– Куда вы несетесь? – попробовала остановить прогалопировавших мимо нее гвардейцев. – Что случилось в этой чертовой крепости? Подошли испанцы?! Высадились англичане?! Наконец-то всех нас завоевали мавры?!

– Об англичанах и маврах, слава богу, пока ничего не слышно! – все-таки отозвался какой-то молоденький кавалерист. Вздыбил коня и низко, словно для поцелуя, наклонился над очаровательной графиней. Какая, почти интимная, близость! – Хватит с нас испанцев.

– Значит, к крепости опять движутся отряды испанцев?! Это же прекрасно!

– Что вы находите в этом прекрасного? – насторожился лейтенантик.

– А то, что давно пора дать им настоящий бой, – воинственно загорелись глаза прекрасной француженки. – Они попросту забыли, что такое терпеть настоящее поражение от непобедимой армии принца де Конде. Где они сейчас? – не давала она опомниться кавалеристу.

– Приближаются берегом моря. Если их не остановить, вскоре появятся у ворот Дюнкерка. Лучше было бы разбить их еще на подступах к городу.

– Ну, зачем же на подступах? Зачем так сразу разбивать? – вдруг совершенно разволновалась графиня, повергнув безусого гвардейца в полнейшее недоумение. – К тому же опять без меня?