Книга Фактор "ноль" - Морис Дантек

Молодая индуска распростерлась у моих ног, медицинский персонал «Lady D of the Seas» суетится вокруг нее, но тщетно. Она умерла, зная, что две тысячи пятьсот человек выживут, потому что вы выбрали их вместо нее. Она умирает, зная, что это вы ее приговорили. Она испускает свой последний вздох, зная не только о том, до какой степени вы виновны, но и о том, до какой степени вы делаете все, чтобы скрыть это, особенно от самих себя. Она умирает, проклиная все человечество, – и она права.

Во всяком случае, с нашей точки зрения.

Вы спасли роскошный туристический пароход, воздушный коммерческий рейс и город homo lambda internationalis[112]ценой жизни молодой женщины, которая однажды приобрела бы большее значение, чем Эйнштейн и Мария Кюри, вместе взятые, ценой жизни старой дамы, которая оставила свой след даже в музыке сфер, и ценой жизни мальчика, который скоро покорил бы всю планету своим талантом.

Это было предсказуемо.

Вы выбрали безопасность. Вы выбрали количество. Вы выбрали то, что вы есть сами.

Я должен сказать, что примерно этого и ожидал.

10. Любить

Коммюнике номер двадцать девять

Where nothing could help you[113]

Я беспрестанно объезжаю весь Мир для того, чтобы показать вам все его упущенные возможности. В каждом городе я организую свою лотерею жизни и смерти, и, конечно, теперь это уже известно повсюду на обитаемом вами земном шаре.

Я держу всю планету в страхе в квадрате. Вы все знаете, что произойдет, вопросы – лишь приложение к машине. Какой город я выберу в следующий раз? Каким будет modus operandi[114]? Каковы будут правила игры? Между кем и чем мы должны будем выбирать?

Ваши вопросы законны. Например, эта японская семья, собравшаяся дома вокруг стола за ужином и с ужасом смотрящая по своей катодной трубке новости, в которых рассказывают обо мне. Сколько таких же семей по всей планете спрашивает себя: а вдруг мы станем следующими? Какому необыкновенному таланту противопоставит он нас?

Что мы будем делать, чтобы спастись?

До недавнего времени выбирающие находились большей частью в городах, о которых шла речь, но с распространением игры по континентам и полушариям они, решая свою судьбу, должны не только бороться с собой. Отныне они вынуждены вступать во все более и более яростное соревнование со всем остальным миром.

Почему бы не выбрать уничтожение Лондона, Берлина, Мекки, Токио, Ле-Кап или Мехико для того, чтобы спасти самого великого литератора, музыканта, физика, деятеля кино или философа начинающегося века? Такой предлог способен меня удовлетворить, так как он предусмотрен в реестрах вашего спасения.

Это, может быть, защитит вас в следующий раз, кто знает? Я не могу вам этого обещать, но я могу дать вам на это надежду.

Я рассчитываю на международную, а также на региональную, этническую, религиозную, политическую, расовую и социальную рознь. Я рассчитываю, в принципе, на все эликсиры ненависти, которую ваша мозговая желчь постоянно вырабатывает.

Кульминационный момент последней фазы, таким образом, заключается в этом последнем приближении нашей бессмысленной логики.

По нашему мнению, невинности не существует. Поскольку мы – в каждом из вас. Как иначе, скажите мне, мы, по определению не имеющие возможности стать личностью, могли бы столь широкомасштабно действовать в этом мире? В мире, который вы называете своим. В мире, который вы давно нам перепродали и который беспрестанно закладываете нам под проценты.

Мы прекрасно знаем, что если бы Бог вновь послал на Землю ангелов, чтобы найти тут, скажем, сто или тысячу праведников, то ему пришлось бы столько же, как минимум, уничтожить городов, пытаясь остаться на относительной высоте того, что пережили Содом и Гоморра. Там мы сумели, должен сказать, усовершенствовать наше искусство сверх всяких ожиданий.

Но нам не важно, есть ли один, или сто, или тысяча, или даже больше праведников среди людей.

Нам важны остальные. Те, кто будет смеяться над их предупреждениями или над единственным сигналом тревоги.

И если бы я его случайно встретил, то он, безо всякого сомнения, немедленно покинул бы обреченный город.

Я заметил его здесь, на авеню Америки. Он пристально смотрел на меня с другой стороны улицы. Я вернулся в Нью-Йорк, я беспрерывно путешествую. Я – новый «кочевник», jet-setter[115], космополит, я – супертурист, которого вы уже и не ждали. Движущаяся толпа окружала меня, люди вокруг начинали спотыкаться. Рядом со мной уже можно было увидеть упавших на землю, прислонившихся к стене, рухнувших на скамейки мужчин и женщин.

Ребенок смотрел на меня не отрываясь.

Я машинально перешел на другую сторону и пошел ему навстречу.

Это был мальчик лет двенадцати, с волнистыми белокурыми волосами и светлыми глазами. Он смотрел на меня не отрываясь.

Я делал то же самое.

Я знал эту внешность, эти глаза, это худое лицо, эти черты.

Знал прекрасно. Я был им, это был я. Я был таким ребенком в ту пору, когда Мир еще давал мне возможность верить в существование невинности, задолго до того, как я превратился в младшего брата Дьявола.

Я протягиваю руку к нему/ко мне, я знаю, что этот жест станет для него роковым, но он не делает никакого движения в мою сторону. Он остается безмолвным и неподвижным и смотрит на меня не отрываясь.

Понемногу я замечаю некий странный феномен, происходящий с поверхностью его кожи, вернее, под ней. Астральный свет, свет призрачный, мягко сияющий в диапазоне цветов альбиноса.

Я продолжаю протягивать ему свою руку, он смотрит на нее, улыбаясь, и решает повторить мой жест.

Свет. Вспышка.

Я шатаюсь. Я оседаю, привалившись к стене, поднимаю глаза на маленького мальчика, которым когда-то был. Его свечение становится все более заметным, теперь сияние, вырывающееся из его рта, заставляет меня упасть прямо посредине улицы. С его губ слетают буквы из чистого фотона, из его глаз струится начало Космоса. Я знаю, что он представляет собой самую большую опасность для нас с Братом. Я знаю, что он – нечто большее, чем то, чем я являюсь и чем когда-либо буду. Я знаю, что он, скорее всего, пришел сюда с совершенно определенной миссией. И мне кажется, я догадываюсь, в чем она может заключаться.

– Ты – ангел? – спрашиваю я его.