Книга Идеальный любовник - Вирджиния Хенли

Шон бросил остальных и бегом пустился к башне. Пока он несся вверх через две ступеньки, он кричал, чтобы Шеймус перестал стрелять. Темная тень О'Тула упала на порог, и он тут же остановился как пораженный громом. Его стальные глаза впились в элегантную женщину с янтарными волосами в сером шелковом платье. Они долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова, наконец губы Эмбер чуть дрогнули в довольной усмешке:

— Всегда поступай так, как выгодно, и ты никогда не ошибешься.

Глава 38

Когда Эмерелд услышала выстрел, прозвучавший так близко к дому, ее начала бить дрожь. Она протянула дочку няньке:

— Я должна выяснить, что происходит.

Кейт перекрестилась:

— Не выходите на улицу, дитя мое. Вы обещали Шону, что все женщины останутся в особняке, потому что так безопаснее.

— Кейт, я больше ни секунды не могу здесь оставаться в полном неведении. Шон — смысл всей моей жизни. Если он ранен, я должна быть рядом.

Эмерелд сбежала по лестнице, распахнула парадную дверь Грейстоунса и понеслась по широким лужайкам по направлению к морю. Молодая женщина сразу же заметила группу мужчин на насыпной дороге, сгрудившихся вокруг человека, лежащего на земле.

«Пусть это будет не Шон, пусть это будет не Шон!»

Эмерелд увидела Джонни, и ее сердце почти перестало биться. Потом, подойдя к брату, Эмерелд узнала в лежавшем на земле человеке своего отца. Пуля попала ему в грудь, и Уильям Монтегью распростерся мертвый у их ног.

— Где Шон? — побелевшими губами прошептала молодая женщина.

Джонни какое-то мгновение пребывал в замешательстве.

— Он в башне.

Его сестра подхватила юбки и побежала к привратницкой. Ее мать ошиблась. Это не самозащита, а мщение! Когда она достигла подножия лестницы, Шон уже собирался спускаться. Эмерелд смотрела на него снизу вверх, ее чувства были в смятении. Она испытывала облегчение, видя О'Тула целым и невредимым, но от сознания, что он только что совершил наивысший акт насилия, ее охватывал ужас.

— Почему ты пристрелил его, как бешеную собаку? — закричала Эмерелд.

— Потому что он и был бешеным псом, — ответила ей Эмбер, выходя из комнаты наверху башни и все еще сжимая в руках ружье.

— Мама! — Эмерелд бросилась вверх по ступенькам, сострадание и тревога за нее пересилили все другие эмоции.

Шон взял у Эмбер оружие, и дочь отвела ее обратно в комнату.

— Шеймус послал меня за своим ружьем. Он дал священную клятву убить Монтегью, если тот ступит на его землю. Я держала ружье в руках, когда увидела Уильяма. И я поняла, что должна это сделать.

На пороге показался Джонни, его глаза сочувственно округлились, когда он понял, что стрелял не Шеймус. Сын сразу же подошел к матери и обнял ее.

— Все кончено. Он никогда больше не причинит вреда никому из нас. — Джонни поймал взгляд Шона: — А что будет с ней?

— Ничего. Замок Лжи держит свои секреты при себе.

— Спасибо! — воскликнула Эмерелд, обнимая Шона и утыкаясь лицом ему в грудь. — Ты же насквозь промок!

— Этот безрассудный дурак вплавь пустился догонять корабль нашего отца, понимая, что его в любой момент может разорвать в клочья!

— Ты сделал это ради меня, чтобы не допустить нового насилия. — Теперь Эмерелд плакала, не скрывая слез, потому что Шон сдержал данное ей слово, подвергая огромной опасности свою жизнь.

— Когда я добрался до «Чайки», твой отец уже пристрелил Джека Реймонда. Так что ты теперь вдова, Эмерелд.

— Я… Я не могу в это поверить. — Она взглянула на мать, и, поняв, что овдовели в один и тот же день, они не могли скрыть огромного облегчения.

К тому времени как Фитцжеральды выловили труп Джека Реймонда из моря, по приказу Пэдди Берка уже сделали два крепких гроба.

Эмбер и Джонни решили перевезти тела в Англию и там похоронить. А пока они будут в столице, мать с сыном выставят на продажу дом на Портмен-сквер, который они всегда ненавидели.

В то утро, когда они отплывали, Джонни на прощание расцеловал Нэн и сына, а Эмбер предупредила Шона:

— Не вздумайте без меня сыграть свадьбу!

Шон засмеялся:

— Эмерелд хочет, чтобы я за ней поухаживал. Но не задерживайтесь слишком надолго. Я не из терпеливых мужчин!

Чудесным майским днем, когда вокруг пышных соцветий, усыпавших кусты боярышника, вовсю роились пчелы, в Грейстоунсе устроили двойной праздник. После бракосочетания в красивой домашней церкви, сразу же по окончании церемонии венчания, близнецов окрестят под фамилией их отца.

Эмерелд сидела перед зеркалом в спальне, расчесывая свои темные волосы, пока локоны не превратились в облако дыма, а потом приколола к ним венок из бутонов кремового цвета.

Она нежно улыбнулась своему отражению, вспоминая сватовство Шона.

О'Тул не оставлял ее ни на миг, безудержно льстил и бесстыдно за ней ухаживал. Он окружил ее вниманием, воздавая должное ее красоте, восхваляя ее достоинства, так что, предложив Эмерелд выйти за него замуж, немедленно получил положительный ответ. В то же самое время он, не ведая жалости, искушал ее, пытаясь добиться близости.

Шон подкарауливал ее в каждой комнате, воровски срывал поцелуи, дразнил, касался, нашептывал, смеялся. Он не оставил ей ни малейшей возможности отвергнуть его, но каким-то чудом Эмерелд удалось удержать его если и не на расстоянии вытянутой руки, то, во всяком случае, в нескольких дюймах от заветной цели!

Наконец отец Фитц сказал им, что это просто скандал — откладывать так долго священное таинство брака, если их союз уже увенчан двумя детьми. Эмерелд смягчилась и разрешила священнику огласить в церкви имена вступающих в брак.

Шон тяжело вздохнул:

— Это значит, еще три воскресенья. Я не могу больше ждать. Ты уже достаточно меня помучила!

Эмерелд бросила на него взгляд из-под ресниц:

— Ирландец, я еще и не начинала.

В последнюю неделю воздержания ее сны стали совершенно непристойными, заставляя с любопытством гадать о том, что же тогда снится ее любовнику. Она краснела от одного взгляда О'Тула и чувствовала возбуждение, стоило ей завидеть его или услышать его низкий голос. Они проводили все дни вместе, расставаясь только у дверей своих спален.

Шон выезжал с ней верхом, они выходили в море, плавали. Граф возил ее и в Дублин в театр. Где бы они ни были, он, как бы случайно, дотрагивался до нее, а в каждом слове звучали отголоски любовной игры. Шон не мог просто ухаживать, он соблазнял ее, бесстыдно и нагло!

В зеркале Эмерелд увидела, как открылась дверь и в комнату вошла Эмбер.

— Дорогая, все уже пошли в церковь. Пора.