Книга Забытые дела Шерлока Холмса - Дональд Томас

Адвокат не смог скрыть улыбку облегчения:

— Это было бы просто великолепно. Монсону, несомненно, предъявят обвинение в убийстве, и он предстанет перед судом шерифа. Но шотландские прокуроры работают медленнее и дотошнее, чем английская полиция. Обвинение не будет готово раньше среды.

— Превосходно, — сказал Холмс, делая последние заметки. — Тогда мы сядем на Северо-Западный экспресс, уходящий с Юстонского вокзала в десять утра.

II

По прибытии в Глазго мы первым делом направились не в Ардламонт-хаус, а к зданию Верховного уголовного суда, в бетонном подвале которого содержались арестованные. Камеры выходили в выложенный белой плиткой коридор. Мистер Комри Томсон, ожидавший нас накануне вечером на Центральном вокзале, сообщил, что майору Монсону уже предъявлено обвинение в покушении на жизнь Сесила Хамборо по инциденту с затонувшей лодкой 9 августа и в фактическом его убийстве во время охоты 10 августа. Новых сведений об Эдварде Скотте, известном также под фамилиями Дэвис и Суинни, не поступило.

В среду утром мы снова встретились с мистером Томсоном возле мрачных колонн здания суда. До начала слушаний по делу Монсона оставалось совсем немного времени. Когда мы вошли внутрь, мистер Томсон невесело признался:

— Не могу ничем вас обнадежить, джентльмены. Появились два новых свидетеля, находившихся в момент убийства в ардламонтской школе на краю леса, и еще один, работавший в поле возле дороги. Они видели, как охотники вошли в чащу поодиночке: Монсон — справа, Хамборо — посередине, Скотт — слева. Трое очевидцев уверяют, что после этого было сделано только два выстрела. К сожалению, ружья не осмотрели сразу же после происшествия, поскольку доктор Макмиллан установил, что смерть произошла в результате несчастного случая. Первый выстрел прозвучал со стороны Монсона, который шел чуть позади и правее Хамборо и Скотта. Что касается второго раза, то возможны варианты: либо случайно разрядилось ружье лейтенанта, либо в него пальнул один из его приятелей. Трудно сказать определенно.

— С какого расстояния стреляли?

Мистер Томсон покачал головой:

— Разброс отверстий от дробинок, угодивших в дерево, рядом с которым лежал труп, позволяет утверждать: роковой выстрел мог сделать только Монсон, поскольку он находился достаточно далеко. Скотта, шедшего в тридцати шагах позади жертвы, видел свидетель, работавший у дороги. Из его показаний следует, что тот не стрелял. Наш лучший эксперт в частном порядке сообщил мне, что если бы Хамборо нечаянно нажал спусковой крючок, ему начисто снесло бы голову.

— Значит, нам стоит уделить больше внимания Эдварду Скотту, — задумчиво произнес Холмс.

Томсон отрицательно мотнул головой:

— Скотт находился слишком близко к Хамборо и к тому же слева от него. А выстрел угодил в правую часть головы лейтенанта, куда мог попасть только Монсон.

— Что ж, — невозмутимо заявил Холмс, — значит, дела майора Монсона обстоят неважно.

— Они совсем плохи, мистер Холмс. И еще эта страховка…

— Да, действительно, — согласился Холмс. — Давайте послушаем, что наш клиент скажет в свою защиту на суде.

На предварительном слушании мы ознакомились с первой и, как выяснилось, единственной версией майора Монсона. Со скамьи подсудимых поднялся коренастый невзрачный мужчина средних лет. Слезящиеся глаза и грузная фигура прибавляли ему возраст. Его рыжие волосы и усы были коротко острижены. Мне часто приходилось встречать людей такого типа на войне. Обычный интендант, который просидел весь срок службы на складе, уткнувшись носом в бумаги, к сорока годам вышел в отставку и поселился где-нибудь в Челтнеме или Харрогейте, превратившись в предмет мечтаний окрестных старых дев. Пока не началось слушание, Монсон нервно оглядывал зал и когда замечал кого-либо из знакомых, из-под его рыжих усов пробивалась суетливая улыбка, придававшая ему сходство с хорьком.

Начало заседания задержали на несколько минут из-за переговоров шерифа с агентом Монсона, мистером Джоном Блэром, которого в Англии назвали бы поверенным. Выяснилось, что майор, помимо всего прочего, является не восстановленным в правах банкротом. Сама по себе эта новость никого не удивила, но поверенному оставалось надеяться лишь на то, что подсудимый будет оправдан и сможет оплатить его расходы, растущие день ото дня.

— Майор Монсон, я правильно понял, что вас два года назад объявили банкротом? — спросил шериф.

— Да, верно, — моргнув слезящимися глазами, признал мошенник.

— Однако вы наняли девушку-гувернантку для своих детей и арендовали на лето усадьбу Ардламонт-хаус. Из каких средств?

— Из средств моей жены, сэр.

Глаза майора заслезились сильнее, словно он от огорчения заплакал.

Затем было зачитано предварительное обвинение. Доказательства и сами по себе являлись убийственными, но Монсон своими путаными объяснениями лишь усугубил положение. Шериф, то ли из желания быть беспристрастным, то ли позволяя обвиняемому окончательно погубить себя, предоставил ему возможность выговориться. Когда генеральный поверенный Кован напомнил, что, согласно страховому договору, майор в случае смерти Сесила Хамборо должен получить тридцать тысяч фунтов, глаза Монсона моментально высохли, будто он наконец справился с волнением.

— Закон этого не запрещает, сэр! Молодой человек разорвал отношения со своим отцом. Лейтенант Хамборо просто решил отплатить нам за то добро, что мы для него сделали, и возместить наши расходы на его питание, проживание и обучение, даже если его жизнь внезапно оборвется. Неужели вы не понимаете?

— Питание и проживание могут стоить так дорого? — обратился мистер Кован к присутствующим. — А ведь жизнь Хамборо в самом деле оборвалась внезапно, вы согласны?

Мистер Томсон уставился в пол, а Холмс поднял глаза к потолку. На лице майора застыл ужас, словно генеральный поверенный был палачом, входящим в его камеру перед казнью.

Мистер Кован перешел к изложению обстоятельств, при которых произошел роковой выстрел, лишивший Сесила Хамборо жизни.

— Это был несчастный случай, сэр! Бедный мальчик споткнулся, нечаянно нажал на спусковой крючок и сам себя убил, — пробормотал Монсон, будучи не в силах больше выслушивать доказательства своей вины.

— Простите, ваша честь, — обращаясь к шерифу, возразил Кован, — но я никогда не слышал, чтобы кто-либо умудрился выстрелить себе в голову с расстояния в три фута, не говоря уже о тридцати! Даже при трехфутовой дистанции края раны оказались бы опалены и пороховые газы впитались бы в кожу.

— Если не использовать бездымный порох. Понимаете, ваша честь? — с надеждой воскликнул майор. — У Сесила Хамборо было ружье двенадцатого калибра, заряженное патронами с бездымным порохом. А у меня — карабин двадцатого калибра с обычными патронами.

Мистер Кован сверился со своими записями:

— Ваша честь, майор Монсон заявил полиции, что у него было ружье двенадцатого калибра.