Книга Академия магии - Кэролайн Стивермер

На Сретенье Фэрис смотрела на Гринло с высот Арависа. Вдалеке она увидела, как блестящий лимузин «Минерва» пронесся с ревом через пески отлива по хребту мощеной дороги. Длинный автомобиль с шиком подъехал и остановился перед воротами.

Не успел мотор заглохнуть, как зеленое окошечко в воротах распахнулось. Показалось лицо привратника, круглое и покрасневшее от студеного ветра.

— Мы здесь не пользуемся автомобилями.

Дверца со стороны водителя открылась, и появилась Джейн Брейлсфорд, одетая в безупречный дорожный костюм из Парижа.

Привратник пришел в отчаяние.

— Прошу прощения, мадам Брейлсфорд. Я думал, вы туристка.

Джейн нагнулась к окошку и сказала человеку, сидящему в автомобиле:

— Спасибо, Чарльз. Я пошлю людей за багажом, пока буду давать отчет декану. Вы не беспокойтесь. Между прочим, рекомендую пообедать у матушки Пулар. Еще раз спасибо за то, что позволили мне попрактиковаться в вождении. Если дядя Амброуз заметит что-то неладное в коробке передач, валите все на меня. О, и не волнуйтесь насчет того, что придется оставить лимузин на время ленча. Уверена, привратник будет рад присмотреть за ним.

Привратник с отвращением захлопнул окошечко. Через секунду деревянные ворота открылись.

Джейн вошла в ворота Гринло, видимое сооружение из дуба и невидимое — из воли декана. Она перешагнула порог и исчезла из поля зрения Фэрис.

Оставшись одна на высотах Арависа, Фэрис отвернулась. Далеко внизу лежали узкие, шумные улицы. Она не удостоила их взглядом. Она ощущала растущее чувство одиночества.

Фэрис сняла с шеи тонкую цепочку, на которой висел ключ от лестницы хранительницы. Задумавшись на секунду, она позволила ключу раскачиваться и вращаться, любуясь тем, как его грани отражают утренний свет.

Львы оглянулись на дверь. Она проследила за их взглядом и увидела выходящего короля. Он направился к ней, скованно, почти настороженно. Фэрис с неприязнью отметила, что он по-прежнему одет в черное, и нарочно повернулась к нему спиной.

Герцогиня смотрела вниз. Там лежал город, полный людей, равнодушный, занятый бессмысленными делами. Она вытянула руку, и ключ повис, сверкающий и безупречный, над краем пропасти.

— Управляющий сказал мне, что вы здесь, — тихо произнес король.

Фэрис не потрудилась обернуться и заметить его присутствие. Какая наглость, последовать за ней сюда. Очевидно же, что она хочет остаться одна. Совсем одна.

— Я не хотел вас пугать.

Что-то тревожило Фэрис, но она не могла понять что. Она нахмурилась, глядя на ключ, вращающийся на цепочке. Он ловил свет и отражал его.

Не дождавшись ответа, король спокойно осведомился:

— Разве вам больше не нужен этот ключ?

Она ответила холодно, с расстановкой:

— Лестница заперта. Если я разобью ключ, она останется запертой.

— Могут быть и другие двери. И почему вы уверены, что ключ разобьется?

Она взглянула вниз, на шумные улицы.

— С такой высоты? А вы сомневаетесь?

— Кто может знать наверняка, что станет с ключом Хилариона?

Больше вслушиваясь в его тон, чем в смысл слов, она ответила почти рассеянно:

— Теперь он мой. И мне он больше не нужен. — Затем смысл сказанного дошел до нее, и она спросила: — Кто вам сказал, что это ключ Хилариона?

Он прикоснулся к ее плечу рукой в перчатке.

— Отойдите от края.

Услышав эти слова, в таком месте, Фэрис резко втянула воздух. Этот голос. Она помнила этот голос. Каждой частичкой своего тела она его узнала.

Она почувствовала, как в ней что-то сдвинулось, и узор стал ясным и четким. Что-то, названия чему она дать не могла, встало на свое место, так быстро и точно, как можно снять колоду карт.

Когда-то, во время своего дежурства, даже в сумраке последних предрассветных часов она ощущала, что с Гринло все в порядке. То же самое она почувствовала и сейчас. Все было хорошо. Чувство облегчения прогнало слова.

Фэрис заставляла себя не отрывать глаз от горизонта. Она не станет смотреть на него, не станет. Ей нет необходимости смотреть. Она чувствует его у себя за спиной. Голос, прикосновение, спокойная уверенность — все это ей хорошо знакомо.

Потом она вспомнила быстрые перемены в Хиларионе, его насмешку. Она закрыла глаза.

При этом, так ясно, словно он стоял рядом с ней, она услышала слова, сказанные им в Париже: «Я не знаю никого и ничего, что могло бы снова зажечь этот свет, если его погасить». А потом услышала слова, которые Хиларион никогда ей не говорил, но голос его невозможно было не узнать: «За эти долгие годы у меня было так мало света, что мне не хочется ни капли потратить зря».

Фэрис поняла. Она могла повернуться и посмотреть или не делать этого, но каким бы его ни воспринимал остальной мир, она увидит его таким, каков он в действительности. Тириан. Она слегка покачнулась.

— Отойди. — Он мягко отодвинул ее от края. Тепло его руки на ее плече растопило то, что замерзло внутри нее, хотя она даже не подозревала о присутствии этого чувства.

У нее кружилась голова, она услышала, что вслух произносит свои мысли.

— «Если бы дело было только в любви, я бы пошел за вами — в рубище, если понадобится, — на край света…» — А затем ее голова закружилась еще сильнее. — «Десять лиг за край белого света, не так уж это далеко».

А после смех почему-то превратился в слезы.

Когда Фэрис опять смогла говорить, она вытерла глаза рукавом. И сказала, почти ровным голосом:

— Я знаю, что ты выглядишь как он. Но никто не бывает таким спокойным, как ты. Как я могла так долго тебя не узнавать?

В тихом голосе послышался гнев.

— Я не просто выгляжу так, как он. Я дышу с присвистом, как он. Я хромаю, как он. Несомненно, все функции те же самые.

Его горечь поразила ее.

— Но ты здесь. Где же он? Он ушел? Или ты там, вместе с ним?

— Он ушел, когда пришел я. Я здесь один. Хиларион это ясно дал понять. И это навсегда. Он это тоже дал понять.

— Хиларион это сделал. Почему?

Ему пришлось прочистить горло прежде, чем он мог ответить.

— Король намеревался убить хранительницу. Хиларион — сам хранитель, был хранителем. Он знает, что это означает, знает то, что ты только начала понимать. Король приказал своим людям стрелять в тебя. Это было достаточно веской причиной для Хилариона.

— А ты?

— Ну, я спас жизнь хранительницы. Ценой моей собственной. Хиларион отмерил наказание и вознаграждение.

— И ты ничего об этом не сказал.

— Что я мог сказать? Я осмелился бы сказать только тебе. Но к тому времени, когда я понял, что произошло, ты уже была окружена людьми.