Книга Последний рубеж - Андрей Стерхов

Подобравшись к этому месту своего рассказа, Боррлом Зоке принял чрезвычайно важный вид и взял многозначительную паузу. Первым не вытерпел Грин:

– Ну и что же их тяготило?

– Несовершенство Мира! – с патетикой в голосе объявил ученый. – Не больше, но и не меньше.

Харднетт обескураженно покачал головой и покосился на Грина. А у того лицо сделалось каменным. Тема была для майора больной.

Боррлом Зоке тем временем продолжал:

– Долго думали самые мудрые из Истинных Сыновей Агана над причиной подобного положения вещей. И однажды решили, что все проблемы Мира происходят оттого, что нет у Мира сердца.

– И тогда для гармонизации Мира они сами смастерили для него сердце? – предположил полковник.

– Да, так и есть, – кивнул ученый. – Они создали Сердце, дабы источало оно доброту во все пределы Мира. Произошло это во времена правителя Доумша, правнука правителя Анкмта, родоначальника династии Эхташм, который… В общем, давным-давно это произошло. А чтобы не могли пробраться к Сердцу Мира злые люди и демоны ночи, его поместили в глубоком подземелье, над которым выстроили храм.

Грин, повернувшись к Харднетту, счел нужным пояснить:

– Это тот самый Храм Сердца, который в Айверройоке.

– Так и есть, – подтвердил Боррлом Зоке. – Тот самый Храм Сердца, который в Городе Безруких. И я вам так скажу: это сооружение является свидетельством изумительного взлета инженерной и технологической мысли. И чтобы там ни думали…

– Подождите, – прервал ученого Харднетт. – Что за странный топоним – «Город Безруких»?

Ученый пожал плечами:

– Совсем не странный. Потому так и называется, что многие из его жителей безруки.

– Это почему так про…

Харднетт еще не успел закончить, а сообразительный Боррлом Зоке уже объяснял:

– Среди Истинных Сыновей Агана выделялось тринадцать великих воинов – Хранителей Сердца Мира. Каждый из Хранителей владел страшной силы оружием, исполненным в виде браслета. Почему в виде браслета, честно говоря, не знаю. Полагаю, для удобства. Так вот, с этим оружием не все так просто. Всякий кандидат в Хранители надевал на руку освободившийся браслет, и если по своим физическим и ментальным качествам человек подходил, то браслет уже невозможно было снять с руки до самой смерти. – Ученый вновь посмотрел сначала на Харднетта, потом на Грина. Убедившись, что те слушают его с большим вниманием, он продолжил: – Так раньше было и так происходит до сих пор. Как видите, процедура проста, быстра и вполне демократична. Вызвался, надел браслет, не снимается – подходишь. А если ты не подходишь, тогда…

Полковник попытался догадаться сам:

– Тогда тебе отрубают руку?

– Тогда браслет сам отрезает кандидату руку, – невозмутимо поправил Боррлом Зоке. – Такое вот хитрое устройство. Такое вот своеобразное испытание.

– Сильно! – удивленно покачал головой Грин.

– Это что-то вроде нашей оружейной системы распознавания хозяина, обязательной по «сто-пять-три», – прикинул Харднетт. – Ну-ну, и что дальше, профессор?

Боррлом Зоке наморщил лоб:

– На чем прервались?

– На сотворении Сердца Мира, – напомнил полковник. – Сотворили. Застучало?

– Застучало. И все бы хорошо, да только на его стук потянулись из Бездны Звери. И когда…

– Подождите секунду, – прервал его Харднетт. – Я хочу кое-что уточнить во избежание разночтений. Сердце Мира – это техническое устройство?

– Ну да. Конечно. Некий механизм.

– Вы его видели?

– Хранители никого не подпускают к Храму.

– Даже своих?

– А кто это – «свои»? – в лоб спросил Боррлом Зоке.

Харднетт понимающе хмыкнул и дал задний ход:

– Вопрос снят с повестки. Итак, Сердце – это механизм. А Звери тогда кто?

– Звери – это Звери. Существа, которые стремятся уничтожить Сердце Мира. Появляются в пик времени тллонг. Вы знаете, что такое тллонг?

– Слышал, – кивнул полковник.

– Так вот, – продолжил рассказ ученый. – Звери выползают из Бездны, восемь дней гоняются за всем, что шевелится, убивают всех подряд, забирая себе силу убиенных, а на девятый день наступают на город в надежде добраться до Храма Сердца. Вот смотрите.

Профессор вытащил из складок своего одеяния нечто, очень напоминающее камень, и кинул его на стол.

– Что это? – спросил Грин, склонившись над столом. – Камень?

– Мышь, – ответил Боррлом Зоке. – Убитая Зверем полевая мышь. Подобрал после прошлого нашествия.

Харднетт взял трупик животного, с интересом повертел в руке и определил:

– Безглазая мумия. Занятный сувенир.

– Мы скоро все станем вот такими сувенирами, – нахмурился ученый. – Только одни лошади останутся.

– Почему? – спросил Грин.

– Их Зверь не трогает. Почему – не знаю. На этот вопрос еще предстоит ответить науке… – Боррлом Зоке вдруг всплеснул руками: – Аган ты мой, что я такое несу! Что предстоит? Кому предстоит?! Никого не будет!

– Признайтесь, профессор, вы сами когда-нибудь видели хоть одного Зверя? – бросив труп мыши на стол, спросил Харднетт.

Боррлом Зоке покачал головой, развел руками и тут же объяснил:

– Я вам так скажу: обычные люди не способны их увидеть. Их видят только Охотники – люди с особенными качествами.

– Охотники – это, как я понимаю, то же самое, что Хранители? – предположил полковник. – Так?

– Да. Хранители во время тллонг становятся Охотниками.

– И что? Что дальше-то? – Харднетту не терпелось выкачать из ученного все, что тот знает.

– Вынужден вернуться чуть назад, – сказал Боррлом Зоке. – Когда Звери впервые появились на Тиберрии, они уничтожили почти всех Сыновей Агана. Только небольшой отряд под водительством Хранителей сумел укрыться в Храме Сердца. А потом вышло так, что Хранители, делая вылазки, перебили всех Зверей.

– Как это у них так ловко вышло? – спросил Грин.

– Им помог хранящийся в Храме фенгхе, – ответил ученый.

– Фенгхе? – не понял Харднетт. – Что такое «фенгхе»?

– По вашему – раймондий, – пояснил ученый. – Священный металл. Из него, за неимением другого металла, укрывшиеся в Храме делали ножи и наконечники для стрел.

– Как это «священный металл»? – удивился полковник. – Не понимаю. Раймондий ведь у жителей Схомии считается греховным? – Он постучал себя по голове в районе имплантата. – Или я что-то путаю?

– Это у аррагейцев он греховный, – пояснил Грин. – А у муллватов – священный.