Книга Странник поневоле - Борис Долинго

Богдан бросил быстрый взгляд на аль-Хасима – шейх напрягся, поскольку существовала вероятность, что в неизведанную страну халиф может послать не простую делегацию с малочисленным отрядом, а хорошо вооружённое войско, дабы произвести впечатление на новых потенциальных подданных. Такой поворот событий сломал бы все планы заговорщиков.

– Ваша честь, – Богдан в очередной раз поклонился, – мой народ обращается к вам с просьбой, поэтому вряд ли стоит устрашать его войском. Уверен, что наш правитель, генсек, примет вашу делегацию с радостью и расцелует послов.

– Расцелует? – удивился халиф. – Это почему?

– Ну, у нашего генсека такой обычай – любит он целовать послов.

– Он не любит предаваться любви с мужчинами? – настороженно спросил халиф.

– Нет-нет! – поспешно заверил Богдан, сообразив, что шутить сейчас неуместно. – Это не более, чем старый обычай.

– Думаю, мы прикажем этот обычай отменить – после того, как ваша страна окажется под протекторатом нашего халифата.

– Мудрость ваша не имеет границ, досточтимый халиф! – Богдан склонился в поклоне. – Я готов вести ваше посольство в мою далёкую страну, да поможет нам всем Всевышний!

Халиф покивал, а один из визирей, наклонившись к уху правителя, что-то прошептал. Абд-ар-Раззак ещё немного подумал.

– Хорошо, – молвил он наконец, и Богдан мысленно облегчённо вздохнул, – так и поступим. Но смотрите: если моему посольству будут оказаны неподобающие почести, ваш народ точно познакомится с моим войском!

Решено было подготовить для делегации караван, возглавить который поручили визирю Махмуду, больше других нашёптывавшему халифу советы во время аудиенции. В помощники ему выделили шейха аль-Хасима, как человека первым встретившего Богдана и в какой-то мере несшего ответственность за него.

Пока всё развивалось более или менее по плану. На подготовку каравана назначили пять дней, и Богдан снова отправился в дом шейха совершенствовать свои чудесно проявляющиеся навыки владения холодным оружием и отдыхать вечерами перед дальней дорогой в компании симпатичных служанок.

К исходу последнего дня отдыха он уже владел саблей не хуже любого из воинов шейха, прекрасно бросал копьё и стрелял из боевого лука. Кроме того, по его просьбе Абдаллах попрактиковал с ним верховую езду, навыки которой он не подумал вкладывать в себя с помощью чудесных систем дворца на торце Планеты Граней. Начальник боевой дружины шейха безропотно выполнял приказ своего патрона учить Богдана всему, что тот пожелает, но поглядывал на него с подозрением, явно считая, что юноша скрывает что-то о своих навыках боевых искусств.

Накануне выступления в поход шейх вызвал к себе Абдаллаха и долго с ним совещался. Богдана он не позвал, а на вопрос последнего о том, в какой день пути аль-Хасим планирует нападение верных ему людей и как действовать в такой ситуации, ответил, что это не его ума дело.

– Твоя задача – сидеть и не высовываться, чтобы случайно не снесли твою башку – она мне понадобится потом.

– Как скажете, мой повелитель, – с напускной покорностью согласился Богдан. – Буду ждать развязки.

Глава 24

На третий день пути закончили встречаться даже маленькие поселения. Вокруг лежали невысокие каменистые холмы, покрытые перемежающимися рощами оливковых, тутовых, апельсиновых деревьев а местами более густыми зарослями орешника. В распадках между холмами могла скрываться любая засада, так что местность для нападения была очень удобной.

Посольство халифа состояло из двух десятков воинов, возглавляемых визирем Махмудом, одновременно являвшимся главой миссии в «страну Сэсэсэр». Кроме воинов присутствовали также десятка два слуг, писари и ещё кое-какие служивые люди. Из людей шейха вместе со всеми ехали лишь Абдаллах и ещё трое слуг – как мог догадаться Богдан, завзятые головорезы.

Богдана начали мучить угрызения совести: ведь из-за него всех людей халифа ждала смерть. Понятно, что иного выхода у него просто не было: откажись он от плана аль-Хасима, безусловно, и сам бы прожил недолго или подвергся пыткам, показать дорогу к «вратам». С шейхом явно лучше было пока сотрудничать на внешне добровольной основе. В любом случае, если речь идёт о сохранении своей жизни ценой жизни людей, никак с тобой не связанных, мало кто, не будучи лицемером, станет утверждать, что чужая шкура дороже или, по крайней мере, равна по цене его собственной. Но рассуждения эти помогали слабо, и чувство вины не оставляло Богдана с того самого момента, как миссия тронулась в путь.

К вечеру караван остановился в распадке у ручья. Погонщики верблюдов распрягли животных, кашевары разожгли костры, потянуло запахом жареного мяса и горячего хлеба. Чуть позже спустилась ночь, и насытившиеся люди, уставшие от езды под палящими лучами дневного светила, стали отходить ко сну, выставив часовых.

Перед самым сном Абдаллах, который делил с Богданом небольшой походный шатёр и одновременно надзирал за ним денно и нощно, шепнул коротко:

– Сегодня ночью. Если что – кричи «аль-Хасим», это условный знак, тебя не тронут.

Богдан попытался спрашивать ещё, но Абдаллах сделал вид, что засыпает.

Естественно, сон к Богдану никак не шёл. Он ворочался с боку на бок, а потом сообразил, что Абдаллах, который, казалось, сразу же уснул, скорее всего, притворяется и ждёт, когда же уснёт его пленник. Ясное дело, нападение на лагерь никак не могло состояться без указаний кого-то внутри лагеря: вряд ли воины шейха, которые ждут где-то за холмами, могут не ошибиться, если им не показать, где кто спит.

Богдан выждал несколько минут и начал посапывать. Через какое-то время Абдаллах осторожно откинул покрывало, под которым лежал, и, выбравшись из шатра, ушёл. Богдан осторожно выглянул через щёлку в пологе наружу. В поле зрения начальника стражи шейха не было.

Справа всходила зеленоватая луна, свет которой тускло отражался на листьях росшей по склону холма тутовой рощицы. Тишину ночи нарушало только громкое трещание цикад, перекрывавшее слабое журчание ручья.

«Скоро что-то начнётся», – нервничая, подумал Богдан.

Он очень хотел бы иметь при себе оружие – хотя бы простую саблю, не говоря уже о лучемёте. Впрочем, будь у него лучемёт, он бы здесь не сидел.

В стороне не так далёко прокричала какая-то птица, из-за деревьев рощицы ей ответила другая. Богдан только и успел подумать, что это вполне могут быть условные сигналы, как ночь разорвали крики и топот бегущих со всех сторон людей.

Через приоткрытый полог шатра он увидел, как вспыхнуло пламя – загорелась главная палатка, где спали воины халифа. Выскакивающих из огня людей методично рубили саблями и кололи копьями. Кто-то дико завизжал. Мимо пробежал Абдаллах, преследовавший какого-то человека из посольской группы. Увидев Богдана, он зыркнул на него глазами и крикнул:

– Сиди внутри, не высовывайся!

Догнав чиновника, Абдаллах наотмашь рубанул саблей, и человек упал, обливаясь кровью.