Книга Мир в подарок - Оксана Демченко

Расплатиться…

– Говоришь, Грод поправится через пять дней?

– Ваш лекарь уверен.

– Два добавим для верности, заодно и траур кончится. Даже три: наш славный вдовец не сможет не быть на вечере у мерзавки Эмис. Обратно пойдет один, засиживаться тоже не станет. Крёйн?

– В обозначенный вечер на дежурстве, ваше Сиятельство.

– Пора кончать с Первым капитаном. И не забудь – это он готовит на меня гнусное покушение. Улики есть?

– Будут. Грод их получит вовремя.

– Для страховки потребуется два десятка храмовых стражей, мечники и арбалетчики. Все произойдет случайно. Оригинальничать не стоит, пусть отбивает рабыню, – княжна хихикнула, приходя в приятное настроение исполнения мести. – Девки в ошейниках ему нравятся, глядишь, перед смертью позабудет про свой усердный траур. Я ведь добрая, я его хочу порадовать.

Благородный Тэйлан не изображал траур, без Янизы все само валилось из рук. Придворные красотки раздражали даже сильнее, чем восстановленный кабинет, не сохранивший следов такого славного семейного погрома. Унесли сломанную алебарду, сменили постельное белье, выбросили драный костюм Янизы. Временами Лемару казалось, что жена действительно ушла навсегда. Ни единого предмета не осталось, нет даже запаха.

Так было с мамой – ему не исполнилось четырех, когда сожгли дом. Разоренный род задолжал всем в округе, и соседи пришли, взяли, не спрашивая, и отомстили самим стенам. Старого конюха, ходившего за «господином» без всякой платы, из доброты, – выгнали. А мальчика не тронули, просто оставили умирать от голода. Потому что детей греха не стоит жалеть, они все равно обречены…

Кроме мокрых углей ничего не напоминало о некогда жилом доме. Не уцелели ни записи, ни вещи, ни даже портрет мамы. Он ползал по залитому серым дождем пепелищу и искал, сам не ведая, что. День за днем. Иногда его подкармливала добрая жена скотника. Но в памяти остались лишь холод, бесконечный дождь и отчаяние полного одиночества. А потом по дорожке от покосившихся ворот имения к бывшему крыльцу, лежащему квадратом углей, подкатила карета. Восхитительная, сказочная, сияющая золотом и белизной. И грустная красивая женщина с глазами цвета теплого летнего неба укутала мальчика в свой затканный серебром плащ и увезла в настоящий дворец. Он иногда звал её мамой. Марна смеялась и обещала, что именно он станет названым отцом её старшего сына, потому что такой серьезный и смелый мальчик сумеет защитить и ребенка, и его непутевого отца, слишком молодого, горячего и доверчивого.

Добрая княгиня нашла и откупила фамильную бирюзу, заложенную тем грязным человеком, которого он вынужден считать отцом. И отдала ему. По просьбе Лемара она разыскала конюха, обеспечила его средствами на старость.

Марна часто приходила по вечерам, сидела у кровати и рассказывала о маме. Говорила, что Аймис была очень красива, стройна и темноволоса. Вспоминала, какая она была добрая и мягкая, умела ценить людей и прощала им ошибки. Убеждала, что он сильно похож на мать, особенно взглядом, разрезом глаз. Но слова не давали ощущения реальности, не раздвигали занавес прошлого.

И все же – целый год мальчику казалось, что у него появился новый дом, надежный и теплый. Новая семья, дружная, веселая и приветливая. Год у него было то, что называется «счастливым детством».

Марну сожгли в библиотеке, девочку она держала на руках, а сына успела оттолкнуть в сторону. Лемар действительно спас младенца, как и обещал названой матери – вроде бы в шутку. Вырвал буквально из самых протянутых к нему рук окаянных, уже окутанных пламенем.

Прижал к груди, гибкой ящеркой проскользнул сквозь книжную полку, смахнув старинные документы. Упал, пережидая огненный вихрь, прополз, прикрываясь нижними рядами книг, добежал к старому, забытому взрослыми, выходу на узкую лестницу и выбрался, затерялся в пустых коридорах дальнего крыла пристроек. Спрятался на время там, где селили иногда незначительных вельмож.

Потом Тэйлан не раз шутил, что его детское проворство обошлось Карну в половину истории династии – окаянные выжгли два ряда добротных дубовых стеллажей со старинными свитками.

Лемар до сих пор помнил слова Марны и оберегал князя. Тогда это обещание помогло ему выжить и найти смысл дальнейшего существования. Правда, потеряв жену, Риннарх перестал быть горячим и доверчивым. С тех пор его лицо редко отражало яркие эмоции. Зато Тэйлан дурачился за обоих. Должен же хоть кто-то напоминать князю, что в мире есть не только окаянные и их храмовники.

Теперь Лемар гораздо лучше понимал безголосое отчаяние похоронившего Марну князя. Янизу он помнил до последней складочки кожи. Удивительно, как много места она заняла в душе – за несколько коротких дней… Голубоглазая разрушительница дворца не погибла, но увы, утешение оказалось слабым. Слишком далеко, недостижимо, невозвратно она затерялась. Теперь опустошенная душа болела, не желая уступать прошлому эту женщину. Его жену.

От снов, где Яниза изредка появлялась, не становилось легче. На Чайке жили весело и просто – дрались, вкусно и сытно ели, радовались попутному ветру. Дни жены, усилиями мудрого капитана, оказались так плотно расписаны, что она не ощущала тоски, просто жила и дышала синим безбрежным океаном, самым большим и невозможным чудом для девочки, родившейся в безводной степи.

Понимал своего любимца только князь, чьи страдания были связанны с тем же стремительным парусником. Понимал и требовал не замыкаться в себе, развлекаться, бывать в свете. Даже пригрозил сместить с поста – кому нужен Первый капитан, забросивший дело, не знающий сплетен, не способный следить за событиями?

Исключительно по настоянию Риннарха Лемар высидел до полуночи в пансионе Эмис. Девушки-воспитанницы дичились, слишком неожиданно их ввели в столичную жизнь, где все непривычно и ново. Гвардейцы вели себя тоскливо-пристойно, умеренно пили, танцевали с подругами высокородной госпожи Вальмит, шутили. Верный Ларх, увы, был на дежурстве. С трудом дождавшись удобного повода, Тэйлан откланялся и с облегчением покинул особняк. Эмис проводила его, тайком смахивая слезы. Она помнила Янизу, и охотно приняла бы её в свой круг, как новую подругу, куда более настоящую и искреннюю, чем многие иные. Но – увы, еще одна смерть на совести Адепта.

Говорить правду Лемар не мог, а молчать оказалось тягостно. На улице он остался один и сердито встряхнулся. Хватит хандры! С утра он возьмется за ум и займется наичернейшей. Пусть она хмурится и нервничает.

Разбухшая луна, только что миновавшая свой расцвет, подкрашивала туман нездоровым лихорадочным тоном. Одинокие шаги звучали громко и грубо, но их шум стремительно гас в плотном войлоке сырости. Окунувшись в ночь, Лемар зябко поежился, невесть зачем проверил меч и быстрым шагом, едва не срывающимся на бег, направился ко дворцу. В душе шевельнулось смутное предчувствие беды, делая взгляд цепким и обостряя слух.

Крик настиг его в квартале от торговой площади. Отчаянный, придушенный туманом, срывающийся в плачущий стон. Призрак несчастья встал во весь рост, требуя внимания и осторожности, а ноги уже несли к месту, откуда донёсся звук, рука высвободила клинок из ножен. В другое время он позвал бы гвардейцев, до патруля две минуты ходу. Но сегодня все шло криво, мысли были заняты далеким, а тело просило разрядки – хотя бы такой вот ночной стычки. Свернув в узкую боковую улочку, Тэйлан сделал несколько шагов, углубляясь в обрезанную острой гранью дома чернильную тень. Когда глаза привыкли, он замедлил шаг, а потом остановился. В тупичке, созданном из навала пустых бочек и досок, удобно устроились арбалетчики. Рядом трое храмовников азартно лапали молоденькую рабыню, раздевая её понемногу. Готовили развлечение на остаток ночи, когда его уже не будет. Так уверены? Лемар даже чуть обиделся. Стоит ненадолго уехать из города, как такая вот пришлая шваль перестает тебя узнавать, бояться и помнить свое место. Одному придется несладко, но поводов для спокойствия у людей княжны он пока не находил.