Книга Меч и корона - Анна О’Брайен

Я растерялась. Оттого, что он спрашивал мое мнение. А еще больше — оттого, что он ожидал моего ответа, вопросительно изогнув бровь. Увы, никто не спрашивал меня в подобных случаях так давно, что я помедлила, обдумывая ответ — наиболее приемлемый с политической точки зрения.

Людовик вскочил на ноги:

— Граф Пуату — я. Мой сенешаль служит мне, как в былые дни служили вы сами. Немедленно освободите моего слугу и отступитесь от своих требований.

— Получайте, — согласился граф Жоффруа, а Анри снова заставил Берлуа опуститься на колени, и тот вскоре без сил повалился на пол. — Но вот отступаться от своего я не стану, и никакие угрозы вашего ручного стервятника на меня не повлияют. Мой сын — герцог Нормандский. Я настаиваю на том, чтобы вы это признали. В противном случае я возобновлю военные действия. Не пройдет и недели, как в ваших пределах появится мое войско.

Услышав ультиматум, Людовик передернулся:

— Я не соглашусь.

— Значит, война.

Я положила руку на локоть Людовика, пока он не углубил пропасть еще больше. Не забывала, что Анри не сводит с меня глаз.

— Я подожду вашего решения, — подвел итог граф Жоффруа, — но не стану ждать долго.

— Ваше величество, — поклонился Анри. — Госпожа моя.

Он смотрел мне в глаза ровно столько, сколько было необходимо. У нас с ним оставалось незаконченное дело. Да что там — едва начатое.

Анжуйцы, словно окутанные черной тучей ненависти придворных, удалились, оставив на полу страдающего Берлуа. Вокруг нас зашелестели разговоры приближенных, которые обменивались недоумевающими взглядами. Людовик без сил опустился на трон. Он был смертельно бледен, но мою кровь все происшедшее заставило быстрее струиться по жилам, оно укрепило мою решимость. Весь прежний огонь, который я утратила в фатальном столкновении с папой, внезапно разгорелся вновь из тлевшей под пеплом искорки. Надо устроить встречу с молодым львом, пока анжуйцы не уехали от двора. Единственный вопрос: где ее провести? Где можно встретиться так, чтобы не привлекать внимания?

Ирония заключалась в том, что наше свидание устроила не я, а Анри Плантагенет.

Я встретилась с ним, стоя на коленях у главного алтаря собора Нотр-Дам. Не скажешь, что это уединенное место — вокруг снуют монахи. Я сама выбрала бы другое, однако час был поздний, в воздухе разлита прохлада несмотря на то, что день был жаркий. У алтаря больше никого не было, и это давало нам убежище от подсматривающих и подслушивающих. Да и что мог увидеть любопытный соглядатай? Королева Франции молит Всевышнего о ниспослании здоровья королю. А герцог Нормандский обращается к Богу с просьбой отвести нависшую угрозу войны между Францией и Анжу. Людовик, слава Богу, лишился сил и снова слег.

Анри Плантагенет возник подобно могучему порыву ветра. Он решительно вошел в церковь, быстро прошагал вдоль всего центрального нефа — так, что короткий плащ развевался от стремительных движений, — и преклонил колена перед серебряным крестом, укрепленным на алтаре. Потом поднялся, подошел ближе ко мне и снова встал на колени, держась рукой за алтарную решетку.

Глаза его вбирали сияние серебра и свечение воска, словно он был погружен в благочестивую молитву.

Я тоже не смотрела на него.

Всем своим существом я чувствовала, что эта встреча сыграет в моей судьбе решающую роль.

Вокруг нас воцарилась тишина, окутала нас подобно метели в снежную зиму. И я, сколь бы ни волновалась, не намерена была нарушать эту тишину. Пусть первым заговорит анжуец, если ему это нужно. Воображаемый соглядатай уже ушел бы прочь, удовлетворившись тем, что между собой мы не общаемся.

— Нам необходимо поговорить.

Голос был очень тихим — не шепот, но легкое дуновение ветра. Тем не менее я его расслышала. Я ожидала, куда он повернет разговор. Какой он предприимчивый! И что же он мне скажет?

— Чем сильнее я становлюсь, — заметил он таким тоном, словно обсуждал вопросы внешней политики с одним из своих военачальников, — тем больше у меня надежд добиться поддержки английских баронов и унаследовать от Стефана корону Англии.

— А стать властелином Англии для вас главное…

— Да. Так и есть.

Он ничем не показывал, что замечает мое присутствие, даже не взглянул ни разу в мою сторону. Нас отделяло пространство в десять ладоней, и все же у меня покалывало кожу от ощущения его близости.

— Понимаете, это мое наследство по праву, — продолжал он в той же разговорной манере. — У Стефана никогда не было прав на него. Они принадлежат мне, как раньше принадлежали моей матери, и я не стану сидеть и смотреть, как ими пользуется узурпатор.

Я немного поразмыслила, впитывая царившую вокруг тишину. Если Анри Плантагенет положил на меня глаз, то и мне он приглянулся. Сколько бы я ни упрямилась, но в положении одинокой женщины мне у власти не продержаться. Нужно, чтобы рядом со мной был мужчина, и я понимала, что мне нужен именно этот мужчина. Даже здесь, в холодном соборе, при всем разделявшем нас пространстве, мне казалось, что воздух между нами насыщен энергией.

— Вы предложили мне помощь, если таковая когда-нибудь потребуется, — проговорила я, наконец. — Вы действительно готовы к этому?

— Готов, — ответил он, не колеблясь ни мгновения.

— Должна ли я понимать это так, что у вас вызывает интерес Аквитания?

— Разумеется. А у кого бы она не вызвала интереса?

— Как вы неучтиво честны!

— А что толку притворяться? Я знаю, что вы стремитесь расторгнуть свой брак. Если вы этого добьетесь, то откроется целый кладезь возможностей.

— Или же начнется кровавая баня.

— Верно. — Он медленно повернулся и посмотрел мне прямо в лицо. То есть я чувствовала, что он смотрит на меня, но сама взглядом ему не ответила. — Я бы рискнул. Я решительно настроен получить то, чего желаю.

— Вот как! Но чего желаю я? — Я как раз видела смысл в том, чтобы притворяться. Не годится мне показывать свою заинтересованность. Все должно свершиться на моих условиях. — Я вовсе не убеждена в том, что хочу избавиться от власти Людовика надо мной просто ради того, чтобы вручить эту власть вам. Что я выигрываю в таком случае?

Ответ Анри поражал непростительной прямотой:

— Вы желаете вернуть себе свободу. Вы хотите возвратить себе власть и независимость. И нуждаетесь в мужчине, который не допустит, чтобы у вас мгновенно выхватили из рук то, чего вы добьетесь. А выхватить может какой-нибудь худородный барончик, у которого нет ни характера, ни мозгов — таком затащит вас на свое брачное ложе и согласия не спросит.

— А вы обладаете и характером, и мозгами? — не удержалась я от удовольствия спросить.

Он взглянул на меня так, что казалось, прожжет дыру в моих одеждах.

— Я вам не какой-нибудь худородный барончик!