Книга Каратель - Иван Тропов

Тут же вернулась – и я встретил ее с радостью. Если вернулась – значит, только нас двоих она заметила! А Катька… Сейчас у нее перед глазами тоже наши слепящие фары – почти то же самое, что видят все остальные ее слуги, – и для нее Катька слилась с их сознаниями, затерялась за ними…

Я видел их силуэты у машин. Они все оцепенели. Или это она хотела, чтобы они не двигались? Чтобы не отвлекали…

Ледяные щупальца обрели силу, стали точнее… И все-таки слишком слабые. Слишком! Просто не верится, что всего три дня назад эта же тварь, с такого же расстояния, чуть не заставила меня застрелиться… Неужели занятия с Дианой так сильно…

Фура вильнула.

Виктор оскалился от натуги, будто фуру тащил вперед не мотор, а он сам. А его руки на руле вздрагивали, словно кто-то невидимый отдирал их от руля, дергал в сторону…

Эта сука уже различила нас. Разделила.

Мы ныряли из стороны в сторону, шли медленнее.

Дернулись, разгоняясь, и вдруг нырнули влево, почти слетев с дороги в лес. Виктор вывернул на середину – и снова свалился влево, еще сильнее. Кабину перекосило, левые колеса шли за обочиной, уходя все дальше в кювет…

Впереди, выскакивая под свет фар, прямо перед нами мельтешили кусты, молодые елки, стегали о бок кабины, с треском ломались, а дорога оставалась все правее, снова темная, вывернувшись из света фар, и «мерины» тоже растворились в темноте, съежились до прыгающих где-то далеко сбоку едва заметных пятен открытых дверей…

Я высунулся в окно с козлорогим, свесился наружу, чтобы упереть приклад в плечо, и вжал крючок. Строенный толчок в плечо – и тут же сзади, под лопатку, врезалась рамка дверцы. А в голове стало легче. Щупальца ослабили хватку. Легкий нырок от них – и они совсем слетели.

Фура вздрогнула – мы пошли быстрее и вправо, тряхнуло, и мы выскочили обратно на дорогу.

Свет фар окатил два пурпурных «мерина» – уже совсем близко! – теперь там двигались, суетились, метались. Растревоженный муравейник.

Кто-то обратно в машины, кто-то за них – к самому краю обрыва, подальше от дороги. А кто-то бежал не в машины, а прочь, через дорогу, в темноту, где ворота пансионата… Два силуэта почти слились – один тащил другой, приобняв, а следом за ними еще один…

А кто-то – замер на дороге, расставив ноги. Готовясь стрелять.

И еще один, чуть дальше. Этот уже вскидывал руку с пистолетом – и тут его смело. Мелькнуло рыжее пятно встречной фуры, в темном стекле лицо Кати, но она уже мимо, правее…

Я едва успел нырнуть внутрь кабины – и удар! Прямо передо мной взрыв стеклянных осколков! Боковые зеркала – на нашей фуре и на Катькиной – снесли друг друга.

Виктор ударил по тормозам, меня швырнуло вперед.

Справа, впритирку, пронеслась фура Катьки. Краем глаза я видел, как она уносится дальше, туда, где мы уже проскочили…

За огромной кабиной ее фуры мелькнул черный «мерин» – легко, как кегля, подлетевший от удара, и второй, а фура все неслась вперед.

Катька слишком разогналась. Слишком спешила, чтобы успеть снести всех выбежавших на дорогу, слишком сильный вираж заложила для этого, и жалкие тридцать метров до обрыва, две легкие легковушки не могли остановить ее…

Вылетела за обрыв, и на миг показалось, что она так и полетит дальше – по воздуху, и два смятых, искореженных «мерина» вместе с ней. Но «мерины», кувыркаясь, падали вниз, и фура пошла вниз, вниз, вниз, все быстрее. Рухнула за край обрыва.

А мы ползли дальше по дороге, тормозя, но все никак не могли остановиться…

Над ухом застучал автомат.

Я обернулся, но застал лишь открытую дверцу. Фура еще ползла вперед, но Виктора на водительском месте уже не было.

Я нырнул по сиденью к его дверце, перебрасывая ноги через рычаги передач, а сверху грохнуло и рассыпалось огромное лобовое стекло, окатив меня мутными, колючими шариками.

Я добрался до раскрытой дверцы, увидел его – до него было уже шагов десять, а фура все медленно катилась вперед, утаскивая меня все дальше.

Упав на одно колено, вскинув автомат к плечу, Виктор замер, и выстрелы застучали один за другим, сливаясь. Трассеры протянулись от его автомата влево назад, куда-то в темноту, где на фоне светлеющего неба едва-едва угадывались арка ворот и крыша…

Оттуда снова полыхнула вспышка, и по кузову кабины звонко клацнула пуля – и тут же трассеры дрогнули и добрались до того места, где была вспышка. Не жалея патронов, Виктор накрыл стрелявшего.

…Где-то перед воротами, на краю дороги. Там, где должен был быть одинокий силуэт, успевший перескочить дорогу перед нами.

Но был же еще двойной… Чертова сука и тот, кто тащил ее, обняв, – кто-то, кто успел сообразить, что происходит, и уволок ее с дороги…

Что-то мелькнуло в проеме ворот, мои пальцы уже перекинули предохранитель на очередь, и, все еще полулежа на сиденье, кое-как извернувшись, я всадил туда половину магазина.

Трассеры протягивались к воротам, разбивались красными искрами о чугунное литье, протыкали просветы и неслись дальше, в глубь пансионата, но там уже было пусто.

И я чувствовал, что где-то рядом опять гуляет холодное касание… Рассеянное, не сосредоточенное на мне, но раскинувшееся вокруг, залившее весь мир, – я даже чувствовал страх, гулявший в этом холодном киселе.

Я соскочил с сиденья, пытаясь нащупать ступеньку снаружи, но ноги соскочили с гладкого металла, я сорвался вниз, земля больно ударила в пятки.

Виктор уже бежал к воротам. Я бросился следом.

Перед воротами мне показалось, что я его почти нагнал, но вдруг я разглядел его силуэт уже далеко за воротами, шагах в тридцати.

И все-таки мне казалось, что кто-то совсем рядом со мной…

Я оглянулся, но сзади была дорога, пустой пятачок обрыва. В предрассветном сумраке на дороге угадывались черные пятна тел, но все на земле, все без движения. Никто не поднимался, никто не бежал следом.

Я скользнул за створку ворот, и тут же застучал автомат Виктора. Трассеры протянулись влево, к краю белеющей в темноте стены. Угол ближнего дома. Но Виктор ошибся. Они бежали не за дом. По белеющей стене метнулись две тени – прочь от угла, к крыльцу.

Снова замолотил автомат Виктора. Трассеры накатили следом за тенями. Огненные стежки пробежали по стене, втыкаясь в нее и разбиваясь снопами искр, настигли беглецов – и оборвалось. Автомат замолчал. Кончился магазин.

Они были уже на крыльце, скрипнула дверь…

– Влад! – заорал Виктор.

И тут предчувствие накатило на меня. Жаркое, как уголек посреди ледяного киселя, колышущегося меж моих висков. Посреди обрывков ее паутины – мое, особенное предчувствие. Которому я всегда верил.

– Влад!

Те двое уже вбегали внутрь, но я почти рефлекторно развернулся влево – и вжал крючок. Прямо от бедра, короткой дугой всадил влево остаток магазина.