Книга Аномалия - Денис Бурмистров

И тогда Он решил, что должен сделать последний подарок тем, с кем хотел, но не смог наладить контакт. Он решил дать умершим в Медузе людям второй шанс. Тем самым выказав будущим исследователям свою добрую волю.

Ведь рано или поздно ученые этого мира добрались бы и сюда.

Он сделал все, что мог. Много загадок остались неразрешенными. Много вопросов без ответа. Медуза так и не покорилась.

Когда хорошо отлаженная система стала функционировать без Его вмешательства, осталось лишь взять еще горячие осколки сознания и перенести их в тот самый дальний ящик. К семье, дому, чувствам и воспоминаниям.

Боялся ли Он смерти? Уже нет. Жалел ли Он о невозможности вернуться? Немного. Гордился ли проделанной работой? Несомненно! Именно поэтому оставил ключ тем, кто придет за его сундуком. Придет и увидит истории в картинках…

Виктор дернулся, распахнул глаза. Завертел головой, хватая ртом воздух, судорожно вцепился пальцами в волосы. Рядом захрипел Иван, поднимаясь на колени.

Куликов опустил руку, резко повернулся к смотровой комнате, с тревогой всмотрелся в переплетение лиан.

В самом центре живой паутины виднелся силуэт человека. Его голова сияла ярко-синим светом.

Ниндзя открыл сундук пришельца.

За спиной Виктора раздался нервный смех. Куликов оглянулся.

Ивана шатало, но он упорно поднимался на ноги. Его лицо побагровело, он, не сдерживаясь, смеялся в голос, хлопая себя ладонью по ноге.

– Ты чего? – Виктор с трудом поднялся, доковылял до друга. – Эй?

– Я… – давясь от смеха, произнес Иван. – Ошибка. Я создан… по ошибке! Мы думали, что я твой двойник… А я… Я двойник другого… Того, второго… Я – ошибка!

Виктор сообразил, что Иван тоже видел историю ученого из другого мира. И видел человека в серебристом скафандре.

Все наконец-то встало на свои места.

Виктор не погибал на инициации, его попросту выкинуло за Периметр, и он очень удачно упал. Он не связан незримой «пуповиной» двойников, которая тащила тех назад в Медузу, его галлюцинации могли быть просто следствием некоей болезни, шока, алкогольного отравления. Бритва Оккама, черт возьми! Верно очевидное!

Эта мысль пришла так внезапно, что Виктор даже забыл про хохочущего Ивана.

– Успокойся, – почти ласково проговорил Виктор, легонько хлопнув Ивана по сухой щеке. – Ты не ошибка. Ты тот, кто ты есть. Мы все рождаемся никем, но именно наши дела и поступки делают нас людьми. Ты доказал свое право быть тем, кем хочешь, а не тем, кем кажешься. Уяснил?

Иван замолчал, потирая щеку.

– Мы узнали, как ты родился. Но теперь осталось узнать, как ты будешь жить, – Куликов взял друга за плечо. – А ведь ты будешь жить, верно?

Иван поднял на Виктора глаза. Убрал ладонь от щеки.

– А ничего другого не остается, – пожал он плечами.

– Вот и отлично, – хлопнул друга по спине Куликов. – Пошли вызволять Ниндзя. – Со мной все в порядке.

Голос раздался сразу отовсюду. Звучали стены, пол, пустота над головой. Звучал сам воздух, очень точно передавая тембр и интонации корейца.

Виктор и Иван, не сговариваясь, повернулись в сторону висящего посреди смотровой комнаты человека.

– Ниндзя? – глупо переспросил Виктор.

– Да, – ответил ему голос. – Я живой.

Куликов подошел ближе к открытой двери в смотровую, сощурившись от бьющего в глаза света.

– Ты можешь оттуда выбраться? – Он протянул руку, но не решился коснуться пульсирующих отростков.

– Могу, – разнесся голос. – Но не стану этого делать. Я нужен здесь.

– Что ты мелешь?

– Ты не представляешь, какая это громада знаний и проделанной работы! – Голос казался восхищенным. – Это колоссальная информация, которую просто необходимо использовать!

– Кажется, он хочет занять место умершего пришельца, – кинул Куликову Иван.

– Похоже на то, – шепнул ему Виктор, осознавая, что Ниндзя их прекрасно слышит. – Ниндзя! Зачем тебе это?

– Я не могу отказаться. Это судьба, Провидение. Он ждал кого-то, кто оценит и поймет. Кто приумножит его знания и дела. Кто продолжит бороться с последствиями эксперимента. Кто сможет обуздать Медузу.

– Тебе-то это зачем? – выкрикнул в смотровую Иван.

– У меня больше нет иного дела, – голос стал тише, проникновенней. – Пусть я последние годы был сборщиком информации, но у меня была цель, я следовал ей. Теперь кому я нужен? Зачем я теперь? Я должен был оказаться здесь, сейчас. Это моя стезя. Я буду следовать ей.

Виктор покачал головой, исподлобья посмотрел на Ивана. Тот пожал плечами, кивнул на винтовку. Куликов сжал оружие.

– Не советую пытаться освободить меня силой, – каким-то образом понял их намерения Ниндзя. – Я это действительно я и говорю с вами вполне осознанно. Тут мое место, друзья. Тут я принесу наибольшую пользу.

– Кому? – все еще с сомнением спросил Виктор.

– Всем, – ответил голос. – Я…

В воздухе повисло молчание. Потом Ниндзя произнес:

– Комитетчики подорвали Маяк. Дом вместе с Кирой разрушен. Мне очень жаль, Виктор.

Мир в глазах Куликова покачнулся.

Глава 36

Пустота внутри похожа на пустую зимнюю ночь. Она темна, она пробирает до костей. Ей не видно конца.

Пустота не оставляет ничего, кроме отчаяния и обреченности. Она разом сжигает все, превращает мысли и желания в уходящий на дно камень.

Таким камнем ощущал себя Куликов. Он сидел на полу, обхватил колени руками. Винтовка сиротливо валялась в стороне, поблескивая деталями в льющемся из смотровой синем свете.

Виктор слепо смотрел перед собой, превратившись в серое изваяние. Лишь вздымающаяся грудь говорила о том, что он пока жив.

Позади были крики, угрозы, удары кулаков о бетон. Ничего не мог сделать Ниндзя, ничем не мог помочь Иван. Они могли лишь наблюдать, переживая боль вместе с другом.

Киры больше не было. Девушки с задорными рыжими косичками не существовало. Она вместе с котом исчезла в бушующем пламени, во взметнувшемся облаке пыли от рухнувшего здания.

Виктор не успел. Виктор думал, что сможет что-то изменить, но в итоге не добился ничего.

Виктор опять подвел любимого человека.

Рядом с Куликовым опустился Иван. Заглянул в лицо другу, тяжело вздохнул. Положил ладонь на предплечье Виктора.

– Кот, – легонько потряс, – Кот, ты не виноват.

Никакой реакции. Будто разговаривать с мертвецом.

– Кот, – не сдавался Иван. – Ничего нельзя было изменить. Ты сам это знаешь.