Книга Костяной склеп - Линда Фэйрстайн

В кабинет вошла испуганная Анна Фридрих.

— Что с Клем? Ее нашли? Она в порядке?

Я объяснила, что еще нет.

— Вы читали ее сегодняшние электронные письма? Вы знали, что она будет в Нью-Йорке?

— К вечеру мы все знали, что Клем собирается прибыть в город на встречу с полицией. Но я думала, что несколько позже, среди недели. И лишь недавно я узнала от Зимма, что вроде Клем намекала, будто приезжает уже сегодня.

— Это он вам сообщил? И когда? — поинтересовалась я.

— Да буквально только что. Он пользовался особым доверием Клем, как мне кажется. Она ему написала, что обязательно взглянет на огонек его комнаты, когда будет проезжать мимо музея. И из этих слов он понял, что она это сделает уже этим вечером. Сегодня.

— Приведите его сюда, — решительно сказала я, обращаясь к Мамдубе. — Если Зимма нельзя вызвать по телефону, пошлите за ним людей, но пусть немедленно явится сюда. Вы не знаете, кому еще он об этом сказал? — спросила я, поворачиваясь к Фридрих.

— Он сам точно не помнит, ужасно расстроен из-за этого. Но будто Эрику Посту и Гираму Беллинджеру он тоже говорил. Был ли кто еще рядом, он не знает.

Я протянула Анне список коллекций и дарителей.

— Как хорошо вы знаете этот музей? Я имею в виду его планировку.

— Я… хм… я знаю лишь экспозиции, как-либо связанные с моей областью.

Значит, курируя в Метрополитен отдел Африки, Океании и двух Америк, она так или иначе пересекалась с местным отделом примитивных культур, в тайны которого Клем посвятила Катрину.

— Кости людей, скелеты, все в таком духе. Можете показать, где они хранились?

Она посмотрела на Мамдубу, ища взглядом его поддержки.

— Те, что наверху? Вы на пятом этаже не были?

— Сержант! Дайте мне двух человек. Я хочу подняться по главной лестнице и подключиться к группе Чепмена. Мисс Фридрих, вы можете еще раз просмотреть эти списки? Любые имена, любые зацепки, имеющие хоть какое-то отношение к… особым хранилищам, тайным каморкам, каким-нибудь бесценным собраниям, к которым кое-кому очень не хотелось подпустить Катрину Грутен. До того, как здесь будет Сокаридес…

— А я уже здесь, мисс Купер, — сказал он, стоя в дверях со своим фонарем. — Анна, дайте-ка мне взглянуть на эти списки.

— Думаю, вам лучше пойти с нами, — возразила я, выходя следом за двумя полицейскими в коридор. Я не простила бы себе, если б не приняла участия в поисках. — Документами пускай займется Анна. Сама я уже отследила в них упоминание ваших имен — вас троих плюс Беллинджера, Поста, Тибодо и Дрекслер. И не знаю, что еще можно в них искать.

Сокаридес все же пробежал глазами списки, задерживаясь на отмеченных мною коллекциях, явно относящиеся к туземным народам, в частности жителям Африки и островов Тихого океана.

— Одну фамилию вы не заметили, — сказал он, хлопнув по бумагам своим фонариком. — Черт побери! Вы пропустили Виллема! Идемте в первую очередь туда.

Обогнав нас, Сокаридес взбежал по широкой мраморной лестнице и стал подниматься на пятый этаж. Я слегка замешкалась, не понимая, как я могла что-то пропустить после того, как перепроверила каждое имя, фигурирующее в деле.

Затем бросилась следом за ним, перешагивая через ступеньки и подтягивая себя, хватаясь за медные перила, тускло мерцающие на фоне мрачных серых стен.

Мне удалось догнать Сокаридеса, когда, остановившись на верхней площадке, он размышлял, куда идти дальше. Я вспомнила слова Рут Герст о том, что отец Поста, Виллем, был известным искателем приключений и путешественником. А Эрик, как сказал еще кто-то, очень хорошо знал историю музея. По сути, он вырос в этих стенах, когда после смерти отца был вынужден вместе с матерью переехать в Штаты.

— Куда мы все-таки идем? — попыталась выяснить я. — Скверно, что я не уследила всех связей.

— Никто не подумал назвать вам его имя, а сами вы, наверное, не догадались спросить, — заметил Сокаридес, размашисто шагая по коридору. — Хотя прокурору следовало бы быть проницательнее.

— Пост? Это же Виллем Пост, — повторяла я, пытаясь поспеть за ним.

— Виллем Ван дер Пост, мисс Купер, — пояснил он мне, возвращая списки. — Взгляните на букву «В». Подобно большинству буров, переселившихся в Америку после Второй мировой войны, вдова Виллема убрала из своей фамилии официальную аристократическую приставку. Слишком она тевтонская, слишком германская. Еще раз посмотрите сюда, и увидите все, что завещал музею Виллем Ван дер Пост.

Из пятидесяти миллионов костей, хранившихся под этой крышей, тысячи были собраны отцом Эрика Поста. Ископаемые динозавры, зубы млекопитающих, скелеты людей.

И идя следом за Сокаридесом по этому нескончаемому коридору, я уже знала, что искать надо костяной склеп, принадлежавший Посту.

39

Коридор пятого этажа запрудили полицейские, заглядывавшие в каждую комнату, в каждую кладовку. Несмотря на то что все лампы были включены, отдаленные углы и закутки, старые деревянные шкафы с перекосившимися выдвижными ящиками, занимавшие широкие простенки между кабинетами, бесхозные экспонаты под пластиковой пленкой, сваленные вдоль стен на протяжении всего коридора, скрывались во мраке.

Я слышала, как издалека, словно с другого конца футбольного поля, доносился голос Майка, пытавшегося своими приказами скоординировать поисковые усилия команды полицейских. Те нетерпеливо дергали дверные ручки, пытаясь проникнуть в комнаты, не дожидаясь прихода сотрудников охраны со связками ключей, которые открывали запертые помещения.

Сокаридес свернул за угол и решительно устремился в проход, расположенный перпендикулярно коридору. Крикнув Майку, чтобы он следовал за нами, я продолжила погоню за моим неутомимым проводником.

Этот ход вел во внутреннюю часть музея. В громадном пустом пространстве наши шаги сопровождались гулким эхом. Через каждые несколько секунд Майк, постепенно догонявший нас, выкрикивал имя Клем. Все эти огромные залы были закрыты для публики. Холодные, темные, пустынные — они казались столь же далекими от сорока экспозиционных залов музея, всегда заполненных непоседливыми школьниками, как и вершина Эмпайр стэйт билдинг, если смотреть на нее с тротуара.

Остановившись за спиной у Сокаридеса, мы очутились перед дверью какой-то маленькой комнатки. На старинной дубовой панели на уровне глаз было вставлено стеклянное окошко шириной в фут с едва заметными следами полустертых готических букв, прежде, вероятно, образовывавших имя владельца.

Дверь была заперта. Я отступила назад, и Сокаридес выбил окно своим фонариком, после чего дотянулся до замка и открыл дверь с внутренней стороны.

Я переступила порог этой мрачной комнаты и, нащупав выключатель, зажгла свет. Первое, что я увидела, были рыбьи скелеты. Тысячи скелетов, покрытые странным розоватым веществом, источали сверхъестественное свечение, шедшее от пола до четырнадцатифутового потолка, как если бы они мокли в уже знакомом мне спиртовом растворе.