Книга Вне морали - Брайан Фриман

Страйд почувствовал, как его охватывает волна облегчения.

– Клади оружие. Медленно и осторожно, – велел он.

И вдруг лицо Боба перекосилось страхом и отчаянием, глаза широко распахнулись, как у испуганного ребенка. Он раскрыл рот в беззвучном крике, в ужасе отпрянул. Взгляд его устремился куда-то за спину Страйда.

– Вон она! Стоит там! Она! – завыл Боб.

– Джонни, он помешался! – закричала Серена. – Падай на пол!

Страйд понимал, что Серена права: Боб терял рассудок.

– Там никого нет, Боб, – произнес он.

– Ты – покойник! – заорал Боб, вскидывая пистолет. Ствол трясся в его руке. Челюсти хищно сомкнулись, углы рта поднялись. В них показались страшные желтые зубы. Боб уверенно положил указательный палец на спусковой крючок.

– Остановись! – воскликнула Серена.

Страйд напрягся, ожидая выстрела. Он приготовился услышать свист воздуха, выходящего из его легких.

Серена выстрелила. Пуля отшвырнула Боба назад. Он упал, увлекая за собой хлипкую штору. Пистолет выпал из его руки. Боб лежал на спине с раскрытыми от ужаса глазами. Он захлебывался, хрипел, пытаясь дышать. На губах образовалась кровавая пена, начала стекать на пол. Боль разрывала его, изогнула тело. Руки и ноги задергались.

Серена вскочила, бросилась к нему. У Боба хватило сил приподнять голову. Боб посмотрел на рану в груди и улыбнулся. Кровь захлестывала его легкие. Он попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта вылетело бульканье. Он умолк, нижняя челюсть отвисла. Черными громадными глазами он глядел в пустоту, мимо Серены и Страйда.

– Корди! – позвала Серена. – Вызови «скорую»! Быстро!

Они оба знали, что Боб умрет прежде, чем машина приедет.

Только теперь Страйд осознал, что вместе с Бобом от него уходит и разгадка тайны.

Облокотившись на открытую дверь, он сидел на заднем сиденье автомобиля, поставив ноги на землю. Впервые за время, что он не курил, ему по-настоящему захотелось сигарету. Он непроизвольно двигал пальцами, будто сжимая ее, пытался стряхнуть невидимый пепел. Шею пощипывал пот, стекал по спине.

Примерно в двадцати метрах от него два детектива из отдела внутренних расследований с холодными, как у змеи, взглядами и сами казавшиеся холодными, несмотря на неумолимо палящее солнце, снимали показания с Серены. Она держалась стоически, невозмутимо рассказывая о случившемся. Страйд прекрасно знал, что внутри у нее сейчас клокочет вулкан. В Дулуте ему доводилось видеть, как ведут себя люди после перестрелок, да и не новички какие-нибудь, а ветераны, видавшие убитых. Правда не тех, кого они убивали. Совсем другое дело самому нажать на спуск, отнять жизнь у человека, видеть, как он умирает. Такое опустошает надолго. Некоторым полицейским приходилось обращаться к психотерапевтам, а кое-кто и покидал службу.

Но каким бы сильным ни был шок сразу после убийства, за ним наступает второй, когда появляются посторонние, нередко вообще никогда не испытывавшие ничего подобного, и начинают сомневаться в правильности совершенного тобой поступка.

Страйд ничем не мог помочь Серене. Все, что он мог для нее сделать, – просто сидеть и дожидаться своей очереди. Серена поступила правильно. Ее выстрел был неизбежен.

«Скорая помощь» приехала поздно. Врачам оставалось лишь констатировать смерть и увезти труп. Страйд видел, как два санитара выкатили из трейлера носилки с телом Боба, накрытым белой простыней с большим красным пятном в центре от просочившейся крови. Пропитанный пылью пустынный ветер приподнял край материи, и он трещал наподобие флага, выброшенного перед победителями. Боб сдался.

Страйд поймал себя на том, что пристально смотрит на оголившуюся ступню Боба с висящей на ней сандалией. Пятка ее словно подмигивала ему красным, наподобие кровавого глаза, овальным пятном.

Страйду вдруг показалось, что колесо мира, заскрежетав, остановилось, смолк звук стекляшек в трейлере, напоминавший чудовищную музыкальную шкатулку, и он слышит только собственное прерывистое тяжелое дыхание и нарастающее гулкое биение сердца, будто собравшегося выскочить из груди.

Он явственно увидел картину, нарисованную собственным воображением: Боб, поворочавшись, приподнимается на носилках и, тыча в него костлявым пальцем, хохочет над ним, как фокусник над своей доверчивой, восторженно раскрывшей рты аудиторией.

Нет, ошибки быть не могло. Это та самая обувь с красным овалом в центре пятки, изношенная донельзя за четыре года. Страйд узнал на ногах Боба кроссовки Грэма, отпечатки которых видел у амбара, те самые, что бесследно исчезли в тот же вечер, что и Рейчел.

Страйд медленно поднялся. Мозг лихорадочно работал, стараясь постичь вдруг открывшуюся Страйду реальность.

Не прошло и минуты, как он все понял.

Его водили за нос. Рейчел украла у Грэма кроссовки. Она несла их в пакете, который у нее в руках видела Салли. А этот спившийся оборванец, неподвижно лежавший под простыней, и был ее помощником. Он в тот вечер находился рядом с Рейчел.

Подняв облачко пыли, Страйд бросился к носилкам, откинул с лица Боба простыню, стал всматриваться в его лицо, в еще открытые глаза.

– Эй, парень, какого черта тебе нужно? – возмутился один из санитаров.

Чья-то рука схватила Страйда за плечо, он сбросил ее, наклонился к лицу Боба. В ноздри ему ударил запах смерти, крови и слизи. Он разглядывал его лицо, силясь угадать правду. А ведь он хотел сказать ее. «Я тебя знаю», – вспомнил Страйд его многозначительный взгляд.

Страйд опустил простыню, отвернулся, покосился в сторону Серены. Она посмотрела в его сторону. Страйд догадался, что она уловила его мысли, но не подала и виду. Она отвела от него взгляд раньше, чем ее коллеги заметили, на кого она так пристально глядит.

– Эй, с тобой все в порядке? – услышал Страйд знакомый голос.

– Тихо, Корди, – прошипел он, хватая его за рукав и оттаскивая в сторону. – Послушай, ты говорил, у тебя есть фотография этого Боба? На ней он выглядит получше? С собой она у тебя?

– Этого? Которого санитары увезли? Да, да, есть. С собой. Мне ее Лаванда дала, а я сюда ее прихватил, думал, может, придется поприжать его, – затараторил Корди.

– Покажи мне, – попросил Страйд.

Корди достал из кармана широких слаксов небольшой твердый полиэтиленовый пакет, Страйд схватил его, поднес к глазам и зажмурился. Отраженный солнечный свет ослепил его. Он попытался рассмотреть снимок, но не сумел. Надорвав пакет, Страйд вытащил из него фотографию.

– Что ты делаешь? Зачем пакет рвешь? – закричал Корди. Однако, увидев выражение его лица, осекся.

Страйд держал фотографию так, словно она была объята пламенем.

– Нет, нет, невероятно, – бормотал он, не веря своим глазам, чувствуя, что теряет над собой контроль. Ему внезапно захотелось, чтобы земля разверзлась у него под ногами и поглотила его.