Книга Клуб патриотов - Кристофер Райх

— Тогда было другое время, — возразил Гордон Рэмзер. — Не такое открытое. Мы не можем себе позволить особенно пристальное внимание.

Джаклин положил руку на спинку кресла.

— К чему вы клоните?

— Просто следите за тем, как себя ведете, — настаивал Рэмзер. — Мы не можем рисковать, чтобы из-за ваших действий основополагающие идеи клуба оказались дискредитированы. Благо нации должно стоять на первом месте. Не забывайте об этом.

— Обязательно передам ваши слова Хью Фицджеральду. Он решил отдать нам свой голос, и теперь законопроект о стратегических базах пройдет. Базы пополнят в течение полугода, и мы сможем осуществлять свои планы: нести свет демократии в эту забытую Богом пустыню.

— Примите мои поздравления, — сказал Рэмзер.

Его поддержали несколько других голосов, но Джаклину их хор показался неискренним. Он заметил отведенные взгляды, сдержанные выражения лиц. Видно, они опять успели пошептаться у него за спиной. И он знал почему: он слишком прямолинеен, слишком дерзок для них. Только у него хватало духу называть вещи своими именами. И ни один из этих двуличных негодяев не осмелился посмотреть ему в глаза. Они так долго гребли лопатой дерьмо, что даже полюбили этот запах.

Джаклин прочистил горло.

— Мы, кажется, говорили о сенаторе Маккой. Пора заканчивать с этим делом. У меня есть одна разработка нашей английской дочерней компании по заказу военной разведки…

— Простите, Джей-Джей, но мы как будто еще не проголосовали, чтобы принять окончательное решение, — перебил его председатель Верховного суда Логсдон.

— Не проголосовали? Да мы всё решили еще прошлой ночью. Гордон взялся поговорить с ней в последний раз, и она отказалась. У нас связаны руки: президент всегда входил в Комитет. Если она не захотела нас понять, пусть пеняет на себя. Видит Бог, нам без нее будет только лучше.

— Нет! — произнес Чарльз Коннолли, и его восклицание эхом разнеслось по комнате.

— Что «нет»? — спросил Джаклин.

— Так нельзя. Она президент. Ее выбрал народ. Это неправильно.

Джаклин поднялся с кресла и прошел вдоль стола.

— С каких это пор нас интересует мнение народа? Этот Комитет создавался, чтобы регулировать волю народа. И помешать ему развалить страну.

— Да, но не для того, чтобы убивать президента, — ответил Коннолли.

— Вы так говорите, словно боитесь, что лишитесь своего спецпропуска в Белый дом. Маккой что, уже пообещала раздвинуть шторы и предоставить вам информацию из первых рук о том, как она спасает страну от «нового Вьетнама»? Так, Чарли? Собираете материал для новой книги?

— Неужели вы не понимаете? — продолжил Коннолли. — Любая власть, на которую мы претендуем, поддерживается именно присутствием президента. Без него… или нее… мы не патриоты. Мы — заговорщики. — Он бросил на Джаклина уничижительный взгляд. — Обычная свора дельцов, которые только и высматривают, как бы урвать побольше за счет страны.

— Чушь! — произнес Джаклин.

— Да ну? Народ считает, что президент должен предпринимать необходимые шаги, и в то же время прекрасно понимает, что есть случаи, когда президент не может или даже не должен советоваться с ним. В этом и заключается его доверие к президенту, а в случае Комитета — подтверждается законность наших действий. Гамильтон никогда бы не создал такой клуб без Вашингтона.

— И черт бы с ним! — огрызнулся Джаклин. — Он умер двести лет назад.

— Но идеи-то его до сих пор живы! — крикнул в ответ Коннолли.

— Наш клуб перерос отдельную личность, — заявил Джаклин. — И мне наплевать, президент это или не президент. Мы несем ответственность перед нацией. У нас есть история. Если вы спросите меня, так я вам скажу: страна практически принадлежит нам. Мы дали взятку этому лягушатнику Талейрану, и благодаря «Луизианской покупке» наша территория увеличилась почти вдвое. Мы уговорили старину Дюпона помочь гарантировать заем, которым оплатили эту сделку. Чья была идея шантажировать русского царя с тем, чтобы он продал нам Аляску по три цента за акр? Именно с нашей подачи все крупные земельные приобретения в истории этой страны прошли на ура. Вы говорите, нам нужен президент! А я заявляю вам: мы и есть этот президент. И Белый дом находится именно здесь.

— Замолчите, Джей-Джей! — произнес председатель Верховного суда Логсдон. — Вы зашли слишком далеко.

— Нет такого места «слишком далеко»! — ответил Джаклин, раздраженно отмахнувшись.

— А что скажут остальные? — спросил Рэмзер. — Вы тоже передумали?

Несколько секунд в комнате стояла полная тишина. Было слышно только тиканье корабельных часов Джона Пола Джонса. Джаклин мерил шагами комнату, как капитан окруженного корабля.

— Ну, давайте, Фон Аркс, — сказал он, касаясь плеча директора ФБР. — Вы же знаете, как поступить правильно.

Фон Аркс неохотно кивнул.

— Простите, Джей-Джей, но я вынужден согласиться с Чарли, — ответил он. — Это преступление. Надо дать Маккой шанс прийти к нам. Пребывание на посту президента изменит ее взгляды.

— Я тоже согласен, — сказал Логсдон, — надо дать даме время осмотреться.

— А вы? — спросил Джаклин, обращаясь к президенту Гордону Рэмзеру.

— Мое мнение не имеет значения. Уже есть три голоса против. Принимая решение о мерах такого рода, требуется, чтобы «за» были все.

— Да мало ли что требуется! Каково ваше мнение о том, как нам следует поступить?

Рэмзер поднялся с кресла и подошел к Джаклину.

— Джей-Джей, не стоит бежать впереди паровоза, — сказал он. — Теперь, после того как Фицджеральд отдал нам свой голос, спешить некуда. Армии потребуется по крайней мере полгода, прежде чем она сможет снова начать боевые действия. Верховное командование как раз пересматривает и уточняет военные планы. Пусть все успокоится. Как правильно заметил председатель Верховного суда, надо дать даме немного времени, — рассмеялся он, пытаясь смягчить конфликт. — Она еще не представляет, за что взялась.

Джаклин выдавил улыбку, присоединяясь к смеху других. Но нервы его были натянуты до предела. Гордон Рэмзер прав. Она еще не представляет.

66

Они вышли из дома, спустились по маленькой лестнице и направились по гравиевой дорожке, которую окаймляла аккуратно подстриженная живая изгородь. Дорожка привела в подлесок, вскоре превратившийся в настоящий лес, таящий в себе почти первобытную угрозу. Густые ветки над головой удерживали снег, позволяя падать на землю только большим снежным комьям. Вокруг стояла непроглядная тьма.

— Не останавливаться! — приказал Волк.

Болден, в свободной, расстегнутой до пояса рубашке и испачканной кровью куртке, кем-то накинутой ему на плечи, побрел вперед. Разодранная грудь горела, ужасная рана больно тянула там, где запеклась кровь. Когда ее касался холодный воздух или снежинки, на глазах выступали слезы.