Книга Братство обреченных - Владислав Куликов

Лишь одно омрачало их счастье: они не могли завести ребенка. У супруги были какие-то женские проблемы. А Юрий мечтал о дочке. Иногда он представлял, как идет с дочуркой по набережной в Самаре. Доченька что-то спрашивает. Он отвечает, сжимая детскую ладонь. И в такие минуты душа судьи взлетала за облака.

Но чем выше взмывал Юрий в своих фантазиях, тем больнее приходилось падать. Ведь ребенка у них не было… У него и мысли не возникало, чтобы бросить жену и найти другую. Так и жил с тайной душевной болью. Но именно она и делала его сильнее: по сравнению с ней любые другие неприятности казались мелочью.

После стычки с начальником Самойленко некоторое время сидел в своем кресле, успокаиваясь и приводя дыхание в норму. Мысленно он перебирал в голове обстоятельства дела, чтобы лишний раз убедиться в своей правоте.

Куравлев в своих показаниях утверждал, что зашел и стал стрелять в Шилкина. Но тогда убитый должен был лежать на спине, а не на животе. Впрочем, это пустяки по сравнению с другим. Согласно данным экспертов-медиков, все колото-резаные раны у Шилкина прижизненные. А его смерть наступила от огнестрельных ранений в течение трех минут. То есть, рассуждал судья, по логике Куравлев должен был за три минуты убить всех. Ведь он, как говорится в показаниях, выстрелил сначала в хозяина квартиры, потом в жену и дочерей, а затем вернулся в коридор и исколол Шилкина ножом.

Возможно ли одному-за три минуты убить четырех человек, нанеся в общей сложности сорок восемь колото-резаных ран, несколько ударов тупым предметом (так были убиты девочки), да еще расстрелять обойму? Если следователь это докажет, то ему надо вручить премию как лучшему писателю-фантасту. Так думал судья.

«Дальше… — Самойленко стучал костяшками пальцев по столу, продолжая размышления. — Не найден нож, которым убивали. Хотя если Куравлев оставил его на кухне, то почему не обнаружили во время осмотра квартиры? Не установлено, одним ли и тем же ножом ранили всех членов семьи или разными ножами?»

«С бомжем непонятная история, — вспоминал Юрий. — Бездомный рассказал, что в десять часов вечера в день убийства свертка с пистолетом на том месте не было. А утром уже был. Откуда он там взялся?» — вопрошал судья и не находил ответа.

Пружину от пистолета так и не нашли. А на затворе — неизвестный отпечаток пальца. Куравлеву он точно не принадлежит. Кому?

Чем больше вспоминал Самойленко, тем тверже верил: Куравлев не виновен. Следователей в этом деле могло спасти только чудо, потому что в ином случае его вину никак не докажешь.

«Я оправдаю его!» — решил Юрий. Но в это время на его столе зазвонил телефон. Судья поднял трубку. Вежливый голос представился подполковником ФСБ, назвал фамилию, попросил о встрече.

— Хорошо, подъезжайте в суд, — устало ответил Самойленко. Он сразу догадался, о чем пойдет речь. И предстоящий разговор уже утомил его, задолго до начала.

— Не могли бы мы встретиться где-нибудь на нейтральной территории? — предельно корректно попросил голос.

— Нет, — отрезал Юрий. — По делам я встречаюсь только в суде.

— Но это очень деликатное дело.

— Тем более…

Однако голос нашел какой-то аргумент, и на следующий день Юрий сидел за столиком в отдельной кабинке дорогого ресторана. Напротив него изучал меню рыжий гражданин в штатском (тот самый подполковник ФСБ).

— Дело Куравлева вновь будете рассматривать вы? — это прозвучало как риторический вопрос. Поэтому Самойленко промолчал.

— Уже определились, когда назначить первое заседание? — спросил собеседник. Его курчавые волосы переливались всеми оттенками огня.

— Почти, — сухо ответил Самойленко, размышляя о том, какого черта он сюда пришел.

— Я знаю, у вас есть большие сомнения, — участливо произнес подполковник. — Но это очень сложное дело.

— Неужели? — с сарказмом переспросил Юрий.

— Я хотел бы посвятить вас в некоторые обстоятельства, которые, скажем так, не вошли в материалы дела.

— Раз не вошли, меня это не интересует. — Голос судьи прозвучал резко.

— Я не хочу никоим образом повлиять на принятие вами решения.

— У вас это и не получится, — отрезал Юрий.

Однако собеседник, несмотря на всю нелюбезность судьи, оставался очень учтивым и доброжелательным. Когда Юрий служил срочную, про таких в его роте говорили: «Без мыла влезет в задницу».

— Я полностью согласен с вами, что дело расследовано из рук вон плохо. — Чекист улыбнулся. — Мы, честно говоря, намучились с этим следователем. Гражданским прокурорам, конечно, далеко в профессиональном плане до военных юристов.

Мысленно Юрий согласился с этим. А внешне остался бесстрастным.

— Следователь постоянно связывал нам руки. — Подполковник ФСБ поморщился, будто воспоминания об этом причиняли ему боль. — По-моему, у него на уме было только одно: выслужиться. Он из молодых да ранних, а у этого поколения никаких идеалов. Это мы с вами хотели служить Отечеству. Раньше ведь совсем другие времена были, правда?

Самойленко согласился и с этим пассажем. Но все же ему была неприятна такая навязчивая слюнявость чекиста.

— Но я отвлекся.

— Да, — подтвердил Юрий.

— Я хотел бы вам объяснить кое-что. Убитый сотрудник был вовлечен в серьезную операцию…

Чекист вкратце пересказал официальную часть «Хлебопоставки»…

— Поэтому сначала мы считали, что убийство связано с этим, — продолжил подполковник. — Очень серьезно отработали в данном направлении. Но с этой стороны версия не подтвердилась. Может быть, из-за нее мы и вышли на Куравлева гораздо позже, чем должны были. Он успел следы уничтожить.

— Это ваша точка зрения, — жестко ответил Юрий.

— Это оперативная информация.

— Меня интересует только та информация, которая есть в материалах уголовного дела. Все остальное не имеет юридической силы!

— Вы абсолютно правы! То, что вы сказали, — исключительно важно.

— Тогда зачем же вы рассказываете мне все это?

«С этой публикой только так и надо: строго», — подумал Юрий. Вообще-то он был довольно добрым и душевным человеком. Но на работе требовал уважения — нет, не к себе — к закону, который он представлял! А сейчас собеседник покушался на этот самый закон, пытаясь в приватной беседе склонить судью к неправосудному решению! Поэтому Юрий намеревался твердо поставить чекиста на место.

— Буду с вами откровенен. — Чекист сказал таким тоном, будто действительно собирался быть откровенным. — Из-за того, что убитый сотрудник участвовал в такой серьезной операции, наше руководство горит желанием поставить законную точку в этом деле.

«Это его проблемы», — подумал Самойленко.

— Мы уверены, что убийца — Куравлев. Все-таки генетическая экспертиза никогда не ошибается. Да и другие данные указывают на него. А то, что следователь не отработал в полном объеме, так теперь поздно что-либо менять. К сожалению, уже многого не восстановить.