Книга Вороний остров - Тим Уивер

с фотографии.

В соседней комнате Кира начала подпевать экранной Доре-путешественнице, а затем попыталась заставить Рокси танцевать с ней в паре. Ребекка наблюдала за Трэвисом, который в это время смотрел на ее дочек. В этом взгляде была какая-то новая глубина, словно при звуках пения Киры в нем ожили картины его собственного прошлого. В тот момент Ребекка подумала, что никогда не спрашивала Трэвиса, есть ли у него дети, но была почти уверена, что да, есть. И сейчас он погрузился в свои воспоминания.

– Фрэнк, вы здесь или унеслись далеко-далеко? – спросила она.

– Я с вами, Ребекка. Просто приятно было услышать, как поют ваши девочки. И простите меня, что я вновь заставляю вас вспоминать о Джонни.

Ребекка пожала плечами:

– Не утешайте меня. Джонни был бы жив, если бы я позволила ему отправиться на этот остров одному. А мне ведь просто хотелось немного развеяться…

– Вы ни в чем не виноваты, Ребекка.

– Я знаю, что его нет в живых, – тихо сказала она и заставила себя улыбнуться, превозмогая тяжесть в груди. – Я приняла это… смирилась с этой мыслью пару месяцев назад.

Она сморгнула подступавшие слезы.

– Мы найдем Джонни, – сказал Трэвис. Отодвинув свою кофейную чашку, он потянулся через стол и дотронулся до ее руки. – Обещаю, что вы первая узнаете о его судьбе.

73

Уложив девочек спать, Ребекка и Гарет вместе сели ужинать. Пока Ребекка оставалась на острове, Гарет переселился обратно в их дом, чтобы присматривать за дочками, и теперь ему некуда было идти. В принципе он мог бы поселиться в гостинице, но Ребекка не настаивала на этом и Гарет не стремился съехать. Он только переложил свои вещи в свободную комнату.

С тех пор как она вернулась, Гарет неизменно был добр и внимателен, старался успокоить ее, вернуть ее жизнь в привычное русло. Возможно, он пересмотрел свое отношение к бывшей жене за те долгие месяцы, когда считал, что она погибла, возможно, открыл для себя прелести домашней жизни и воспитания детей, когда перешел на удаленную работу, а может быть, просто прикидывался покладистым и все понимающим, и скоро это пройдет. Ребекка искренне надеялась, что последнего не случится. Впрочем, она не хотела слишком уж задумываться на эту тему, а велела себе радоваться таким простым вещам, как совместная трапеза на кухне.

Многого из того, что с ней случилось, Ребекка Гарету не рассказала. Она не упоминала о Фоули и, уж конечно, ни словом не обмолвилась о той ночи, которую они провели вместе. Накануне вечером она решила, что момент для признания настал, но слова застряли у нее в горле. А потом долго упрекала себя за трусость.

Впрочем, сегодня вечером, когда ужин был съеден и Гарет вымыл посуду, он прошел в гостиную, где Ребекка сидела и читала, и сказал: «Мне нужно кое о чем с тобой поговорить».

Он сел напротив нее со странным выражением лица. Неужели Гарет нервничает?

– Что ты хочешь мне сказать? – спросила она, откладывая книгу.

– Знаешь, Бек, все это очень непросто.

Она молча смотрела на него, ожидая продолжения.

– Ты должна понять, Бек, я думал, что тебя больше нет. Что ты погибла и никогда не вернешься. Ты же помнишь, что еще до того, как ты отправилась на этот проклятый остров, мы с тобой разъехались. Да, я знаю, что виноват в нашем разрыве, но постарайся меня понять.

– Что я должна понять?

– Ну, я не знаю… Возможно, у тебя возникли какие-то ожидания относительно нас двоих…

– Гарет, прошу тебя, просто объясни по-человечески, к чему ты ведешь?

Впрочем, она догадывалась, что сейчас последует. Та нерешительность, которая слышалась в его голосе во время их самого первого разговора, после возвращения Ребекки была продиктована не только неловкостью из-за того, что он сказал дочкам, что она умерла.

Наверняка была и другая причина.

– В моей жизни кое-кто появился, – признался Гарет.

Но продолжения не последовало, потому что в дверь позвонили. Неожиданно прибыла детектив Баунерс.

Гарет тут же воспользовался этим предлогом, чтобы избежать трудного разговора, проявив себя с такой знакомой для Ребекки стороны, и срочно ретировался. Должно быть, Баунерс почувствовала себя неловко, думая, что прервала тихий семейный вечер и сказала: «Ему не нужно было уходить из-за меня». Но Ребекка только отмахнулась, потому что по сосредоточенному виду полицейской поняла, что та, как ищейка, идет по следу, который кажется ей многообещающим. «Я бы посетила вас утром, – добавила Баунерс, – но сегодня вечером мне нужно вернуться на Лонг-Айленд».

– Все в порядке, – ответила Ребекка, заставив себя улыбнуться. – Просто немного непривычно сидеть дома в четырех стенах.

Частица правды в ее словах была. Она не выходила из дома почти два дня. С одной стороны, ей не хотелось оставлять дочек, но с другой стороны, она временами ощущала себя словно в клетке. Как ни странно, иногда из-за этого она чувствовала себя хуже, чем на острове, где у нее благодаря ее верному джипу была относительная свобода передвижения.

– Да, понимаю, что вам непросто, – сочувственно проговорила Баунерс.

«Нет, ни хрена ты не понимаешь», – раздраженно подумала Ребекка, но не позволила себе проявить эмоции, потому что вины Баунерс в сложившейся ситуации не было. Пока Хайна не поймали, полицейские делали все возможное, чтобы обеспечить защиту.

– Есть какие-нибудь новости о Хайне? – спросила Ребекка.

– На данный момент нет.

– Вы узнали, кто он на самом деле?

– Нет, но мне кажется, мы на верном пути.

Заверения Баунерс Ребекку не успокоили. Прошло почти сорок восемь часов с тех пор, как она вернулась домой, но в безопасности она себя не чувствовала. И неважно, что возле дома дежурили полицейские и что благодаря размытым фотографиям Хайна в «Фейсбуке» увеличились шансы его поимки.

Хайн до сих пор не был схвачен.

Его настоящее имя оставалось тайной.

Они прошли на кухню, и пока Ребекка наполняла чайник, Баунерс поговорила с патрульным на заднем крыльце. До этого она пообщалась с тем сотрудником, который охранял дом со стороны улицы. Всего было шесть полицейских, которые работали парами по восемь часов, а следующая смена должна была начаться через пятнадцать минут, в десять часов вечера. Ребекка поймала себя на том, что ждет появления Хендрикса, опытного седовласого полицейского лет пятидесяти. От него исходили спокойствие и уверенность, в которой она так нуждалась по возвращении в город. У полицейских были ключи от подвала, куда можно было войти через двери спереди и сзади дома, которыми они иногда пользовались во время обхода.

– Я не буду отнимать у вас много времени, – сказала Баунерс, вернувшись на кухню и плотно закрыв за собой дверь, – но мне необходимо кое-что у вас уточнить.

Ребекка заварила им чай.

Баунерс продолжила:

– Сегодня днем я видела Фрэнка и мы поговорили об этом деле, а потом еще кое о чем. Он рассказал мне о вашем повторяющемся кошмарном