Книга О команде Сталина. Годы опасной жизни в советской политике - Шейла Фицпатрик

команды коллективно арестовали его в июле 1953 года, а в конце того же года он был казнен. Удаление Берии оказалось блестящим пиар-ходом: это означало, что теперь его можно было обвинить во всем, а остальной команде поставить в заслугу отказ от массового террора после Сталина (хотя фактически этот отказ был инициативой Берии). Еще одним участником коллективного руководства, который лично предпочел другую модель, с самим собой во главе, был Хрущев. Тот факт, что в середине 1957 года он одержал верх над бо́льшей частью команды, возглавляемой Молотовым, был помесью удачи и своевременной помощи со стороны военных и силовых структур.

По общему мнению, с приходом к власти Хрущева советская система вернулась к наиболее естественной для нее ситуации: личной диктатуре, осуществляемой через партию[957]. Вероятно, раньше я себе это так и представляла, но исследования, проведенные для этой книги, изменили мое мнение. Критики Хрущева не только первоначально победили в дискуссии, когда упрекали его в том, что он отступил от норм коллективного руководства, но их критика была ровно той же, что и у Брежнева и его коллег семь лет спустя, когда Хрущев, в свою, очередь, был отстранен от власти. Брежнев утверждал, что он восстановил коллективное руководство, на Западе к этому отнеслись скептически. Но новейшие исследования подтверждают, что форма правления при Брежневе была, по сути, чем-то не слишком далеким от коллективного руководства или, по крайней мере, его традиционной советской версии, при которой один человек, воспринимаемый как главный лидер, регулярно консультируется с командой, согласие которой он обычно хочет получить, причем внутри этой команды царит негласное убеждение, что он просто первый среди равных[958]. Именно так действовал Ленин, правление которого никогда не определяли как «личную диктатуру». Сталин иногда действовал таким же образом, а иногда только делал вид, что так делает, но даже его притворство оставляло место для того, чтобы команда продолжала существовать. Хрущев становился все более нетерпимым в командной работе, но традиция была слишком сильна, чтобы мог полностью отказаться от нее, даже когда удалил из команды почти всех, чей статус был примерно равен его собственному.

Западные советологи всегда очень настороженно относились к мысли, что не вся власть принадлежала вождю или высшему лидеру. Это было отчасти потому, что заявления Советского Союза об отсутствии в стране единоличной власти, сформулированные в терминах «демократии» и ссылавшиеся на такие институты, как ЦК партии и Верховный Совет, были своекорыстными и неубедительными. Но, как я попыталась показать в этой книге, если вы хотите понять повседневные рабочие механизмы, надо обращать внимание не только на формальные государственные институты. Если вместо этого мы посмотрим на неформальную практику советского руководства в течение семи десятилетий, то обнаружим, что высшие лидеры почти всегда работали с группой единомышленников, выполнявших основные правительственные обязанности, признававших особый статус верховного лидера, но считавших, что работают с ним как одна команда. Команды являются коллективами, но они не всегда бывают демократичными, а их капитаны могут превратиться в диктаторов. Как мы видели, Сталин мог относиться к своей команде как жестоко, так и по-товарищески. Он мог исключать игроков из своей команды и даже убивать их. Но он никогда не обходился без команды, каковы бы ни были его (нереализованные) намерения в отношении некоторых из ее основных членов в последние годы. «Пропадете вы без меня», – говорил он команде. Но в марте 1953 года этого не произошло. Этот факт – большой сюрприз в конце этой книги, и я надеюсь, что ученые примут это к сведению и, соответственно, пересмотрят свои взгляды на поздний сталинизм.

Слова благодарности

В настоящей форме план этой книги был задуман в 2009 году, когда я получила научный отпуск в Чикагском университете и была научным сотрудником в Берлине. Бо́льшую часть работы над книгой я выполнила в Москве и Чикаго, но написана она была после того, как в 2012 году я переехала в Австралию. Я писала эту книгу в своем кабинете в Сиднейском университете, вдали от тех мест, где обычно обитают советологи. Я благодарна Грэму Джиллу, который прочитал всю рукопись, Энн Кертоис и Кей Дрейфус, которые читали отдельные главы, и Сиднейскому университету, который проявил гостеприимство, благожелательность и предоставил мне новый дом. В моих размышлениях о том, как подойти к проекту, мне очень помогли дискуссии с Бернардом Вассерштейном и Марком МакКенна. Андреа Грациози, Арч Гетти, Стивен Ф. Коэн, Майкл Дэвид-Фокс, Олег Хлевнюк, Джон Беземерес, Йорам Горлицкий, Марк Эдель, Стивен Фортескью и Стивен Уиткрофт любезно согласились ответить на мои вопросы. Леонид Вайнтрауб скопировал для меня несколько архивных документов в Москве, а Джун Фаррис, библиотекарь-славист из Чикагского университета, оказывала мне щедрую поддержку по электронной почте.

Я получила большую пользу от сотрудничества со Стивеном Уиткрофтом в рамках гранта проекта Discovery по сталинизму, финансируемого Австралийским исследовательским советом. Особая благодарность Кате Хит, чьи навыки фотоисследования оказали неоценимую помощь, а также Бригитте ван Рейнберг, Куинну Фастингу и замечательной редакционной команде издательства Princeton University Press и Салли Хит из издательства Мельбурнского университета.

Исследовательская группа исторического факультета Университета Сиднея сделала полезные комментарии к первой главе. Мне очень помогли отзывы о моих статьях из Карлтон-колледжа, Кеньон-колледжа и Мэдисонского университета в Висконсине (2010); Питтсбургского университета и Мельбурнского университета (2011); Калифорнийского университета в Беркли (2012); Университета Нового Южного Уэльса и Университета Назарбаева в Казахстане (2013); Европейского центра Австралийского национального университета (2014). Особенно важными при окончательной подготовке рукописи осенью 2014 года были комментарии и предложения на презентации моих выводов в Университете Бремена, Школе высших научных исследований (EHESS) в Париже, Университете Гумбольдта в Берлине, Манчестерском университете, Лондонской школе экономики и политических наук и на совместной встрече Немецкого исторического института и Франко-русского центра в Москве (с Олегом Хлевнюком в качестве комментатора).

Средний раздел третьей главы представляет собой пересмотренную версию работы «Хозяин и его команда: Сталин и ближний круг, 1925–1933 гг.», опубликованной в издании Стивена Фортескью, изд. «Российская политика от Ленина до Путина» (London: Palgrave Macmillan, 2010), юбилейный сборник, посвященный Т. Х. Ригби.

Я в большом долгу перед добрыми друзьями и коллегами, которые работали в области советской политической истории дольше и копали глубже, чем я, среди них Олег Хлевнюк, Йорам Горлицкий, Арч Гетти, Йорг Баберовский и Билл Таубман, чьи новаторские работы служили мне источником вдохновения и справочным материалом.

Игорь Александрович Сац впервые пробудил у меня интерес к человеческому аспекту сталинской команды еще в 1960-x годах, а в 1970-x Джерри Хау советовал мне (в то время тщетно) использовать