Книга Женская война - Александр Дюма

— Несчастная я принцесса! — сказала она. — Все изменяет мне — и судьба, и люди. Ах, сын мой! Бедный сын мой! Ты погибнешь, как погиб отец твой!

Крик слабой женщины, порыв материнской горести всегда находит отголосок в сердцах. Эта комедия, уже часто удававшаяся принцессе, и теперь произвела эффект.

Между тем Ленэ заставил Равайи рассказать подробности капитуляции Вера.

— Ну, так я и знал! — сказал он через несколько минут.

— Что вы знали? — спросила принцесса.

— Что Ришон не подлец, ваше высочество!

— А почему вы знаете?

— Потому что он держался два дня и две ночи, потому что он похоронил бы себя под развалинами своей крепости, разбитой ядрами, если бы одна рота не взбунтовалась и не принудила его сдаться.

— Следовало умирать, а не сдаваться, — сказала принцесса.

— Ах, ваше высочество, разве умираешь, когда захочется? — возразил Ленэ. — По крайней мере, — прибавил он, обращаясь к Равайи, — он, сдаваясь, обеспечил себе жизнь?

— Боюсь, что нет, — отвечал Равайи. — Мне сказали, что переговоры вел какой-то лейтенант из гарнизонных, так что во всем этом могла скрываться измена, и Ришон был выдан без всяких условий.

— Вот именно! — вскричал Ленэ. — Тут измена! Ришон был предан! Я знаю Ришона, знаю, что он не способен не только на подлость, но даже на слабость. Ах, ваше высочество, — продолжал Ленэ, обращаясь к принцессе, — изволите слышать? Ему изменили, его предали! Так займемся его участью как можно скорее! Переговоры вел его лейтенант, говорите вы, господин Равайи? Над головой бедного Ришона нависла страшная опасность. Пишите, ваше высочество, пишите скорее, умоляю вас!

— Писать! — сказала принцесса с досадой. — Я должна писать? К кому? Зачем?

— Чтобы спасти его.

— Э, — сказала принцесса, — когда сдают крепость, так принимают меры предосторожности.

— Но разве вы не изволите слышать, что он не сдавал крепость? Разве вы не слышите, что говорит капитан?.. Ему изменили, его предали, может быть! Не он вел переговоры, а его лейтенант.

— Что могут ему сделать, вашему Ришону? — спросила принцесса.

— Что ему сделают? Вы забыли, ваше высочество, с помощью какой уловки он стал комендантом Вера? Вы забыли, что мы дали ему чистый бланк с подписью герцога д’Эпернона, что он держался против королевской армии в присутствии короля и королевы, что Ришон первый поднял знамя бунта, что его захотят покарать в пример прочим? Ах, ваше высочество, во имя Неба, напишите к маршалу де Ла Мельере, пошлите к нему курьера или парламентера.

— А какое поручение дадим мы ему?

— Какое? Чтобы он любыми средствами спас жизнь храброму воину… Если вы не поспешите… О, я знаю королеву, ваше высочество… И теперь, может быть, ваш курьер опоздает.

— Опоздает? А разве у нас нет заложников? Разве у нас нет в Шантийи, в Монроне и даже здесь пленных офицеров королевской армии?

Клер встала в испуге.

— Ваше высочество, ваше высочество!.. — вскричала она. — Исполните просьбу господина Ленэ… Мщение не возвратит свободы Ришону.

— Дело идет не о свободе, а о его жизни, — сказал Ленэ со своей мрачной настойчивостью.

— Хорошо, — отвечала принцесса, — мы сделаем то же, что те сделают: тюрьму за тюрьму, плаху за плаху.

Клер вскрикнула и упала на колени.

— Ах, ваше высочество, — сказала она, — Ришон — друг мой. Я пришла к вам просить милости, и вы обещали не отказать мне. Так вот о чем прошу я вас: употребите всю вашу власть, чтобы спасти господина Ришона.

Клер оставалась на коленях, и принцесса снизошла на ее мольбы о том, в чем отказывалась следовать твердым советам Ленэ. Она подошла к столу, взяла перо и написала письмо маршалу де Ла Мельере, в котором просила обменять Ришона по выбору Анны Австрийской на любого из королевских офицеров, находящихся у нее в плену. Написав письмо, она искала глазами, кого бы послать парламентером. Тут Равайи, страдавший еще от раны, измученный недавней поездкой, предложил себя с условием, чтобы ему дали свежую лошадь. Принцесса позволила ему распоряжаться своей конюшней, и капитан поскакал, подбодренный криками толпы, увещеваниями Ленэ и просьбами Клер.

Через минуту послышались громкие восклицания народа, которому Равайи объяснил цель своей поездки; люди в восторге орали во все горло:

— Принцессу! Герцога Энгиенского!

Принцессе, однако, уже наскучили эти ежедневные изъявления народной любви, более похожие на требования, чем на просьбы, и она не хотела исполнять желания бордосцев. Но, как всегда случается в подобных обстоятельствах, народ упорствовал, и крики скоро превратились в бешеный рев.

— Пойдем, — сказала принцесса, взяв сына за руку, — пойдем! Мы здесь рабы, надобно повиноваться!

И, вооружив лицо милостивой улыбкой, она вышла на балкон и поклонилась народу, чьей рабой и повелительницей она была.

XVII

В ту минуту как принцесса и сын ее показались на балконе при исступленных криках толпы, вдруг раздались в отдалении звуки флейты и бой барабанов, сопровождаемые каким-то радостным гулом.

В ту же секунду шумная толпа, осаждавшая дом президента Лалана, где жила принцесса, чтобы увидеть ее, повернулась в ту сторону, откуда неслись эти звуки, и, не заботясь о законах приличия, двинулась навстречу музыке. Все было очень просто: жители Бордо уже десять, двадцать, может быть, сто раз видели принцессу, а барабаны обещали им что-то новенькое.

— Они, по крайней мере, откровенны, — сказал с улыбкой Ленэ, стоявший за раздраженной принцессой. — Но что значат эти крики и эта музыка? Признаюсь, ваше высочество, мне почти так же, как и этим плохим льстецам, хочется узнать…

— Так бросьте меня и вы, — отвечала принцесса, — и извольте бежать по улице вместе с ними.

— Сейчас бы это сделал, если б был уверен, что принесу вашему величеству радостную весть.

— О, на радостные вести я уже не надеюсь, — сказала принцесса, с грустной иронией взглянув великолепное небо, сияющее у нее над головой. — Нас преследуют неудачи.

— Вы знаете, ваше высочество, — отвечал Ленэ, — что я не привык обманывать себя надеждами, однако ж я сильно ошибаюсь, если этот шум не предвещает нам какого-нибудь счастливого события.

Действительно, все более и более приближавшийся шум и появившаяся в конце улицы толпа, которая спешила и махала платками, убедили даже принцессу, что новость должна быть хорошей. Она начала прислушиваться так внимательно, что даже на какое-то время забыла нанесенную ей обиду.

Она услышала, что кричат:

— Пленник, пленник! Комендант Брона!

— Ага! — сказал Ленэ. — Комендант Брона у нас в плену! Неплохо! Он будет у нас заложником за Ришона.