Книга Сестры Гримм - Менна Ван Прааг

Зовет ли ее еще доктор Финч? Что ж, он может подождать. Возможно, она вернется, а возможно, и нет. Сейчас она легче воздуха, быстрее света луны, сильнее любого супергероя. Беа снова думает о том листке с черной птицей, которая, быть может, была нарисована для нее. Каким же обыкновенным кажется этот полет. Каким естественным, каким нормальным. Когда она чувствовала себя так же в прошлый раз? Когда в прошлый раз летала?

Я собиралась улететь, – думает девушка, паря над верхушками самых высоких деревьев. – Я собиралась улететь в Навечье и больше не возвращаться на Землю. Эта мысль замедляет ее полет, она начинает думать о Вэли, о том, что она отняла у него, о том, что он никогда не изведает полета. Ее охватывают горе и чувство вины, они камнем ложатся на ее грудь.

Медленно Беа снижается, вот она уже миновала верхушки деревьев, вот ее ноги цепляются за белые камни. Она пытается выбросить эти мысли из головы, изгнать эти чувства из своего сердца. Девушка обращает лицо к луне, отталкивается ногами от земли, словно раскачиваясь на качелях.

Вокруг ее обутой в сапог лодыжки смыкаются крепкие пальцы. Беа опускает глаза и видит доктора Финча – он тянет ее вниз.

– Пусти! – Она выдергивает ногу, ей хочется вновь взлететь, вырвавшись на волю. Но мужчина хватает ее опять. – Какого черта ты меня держишь?

– Я хочу тебе кое-что показать. – Он еще крепче сжимает ее лодыжку. – Ты можешь повалять дурака и потом.

Я не валяю дурака, – думает Беа. – Это в предыдущей моей жизни я только и делала, что валяла дурака. Мне хочется, чтобы настоящим было только вот это.

– Отпусти меня! Отпусти!

Он дергает ее вниз.

– Отвали! – Она думает о Вэли, о том, что ей надо быть осторожной, надо контролировать себя, чтобы не причинить вред кому-то еще. – Ну, хорошо, хорошо.

Беа опускается на мох.

Доктор Финч берет ее за руку.

– Позволь мне показать тебе кое-что. Это прекрасно.

Но что может быть прекраснее, чем полет?

– Ладно. – Беа говорит себе, что надо быть любезнее, добрее. – Но давай побыстрее.

И они снова начинают бок о бок шагать по тропе.

Лиана

Значит, вот как я умру – от рук Мазмо Овету Музенда-Кастени. Она вспоминает все – своих сестер, солдат, их вечную войну. Теперь уже слишком поздно.

Мысль о смерти потрясает ее. Не так она представляла свой конец и, уж конечно, не думала, что умрет так скоро. Пытаясь вырваться из-под воды, Лиана думает о тете Нья, о Кумико, о своих сестрах. И, колотя по воде руками, чувствуя боль в глазах и жжение в легких, мысленно прощается с ними.

В ее памяти всплывает явственный образ.

Она стоит на берегу реки и смотрит на воду, отбрасывая на нее тень, которую колеблет течение, на которую падают листья. Вода вихрится, бурлит, как будто ею повелевает какое-то речное божество. Падает еще один лист, и девушка вдруг понимает, что может управлять водой, как речное божество. Лиана перестает биться и замирает. Она закрывает глаза, открывает рот и жадно пьет, как будто ее мучает жажда, как будто она давным-давно не пила. Затем выдыхает, выпустив в воду поток пузырьков, и открывает глаза.

Вода начинает бурлить.

Беа

– Так что за сюрприз ты хотел мне показать? – спрашивает Беа, выйдя на поляну вслед за доктором Финчем.

– Ты самая нетерпеливая девушка, которую я когда-либо знал. – Он становится на высокий прямоугольный камень. – Не торопи меня, или ты все испортишь. Иди сюда.

Беа подходит, хотя ей и не хочется этого делать, ее вдруг охватывает желание бежать со всех ног, чтобы он не смог ее поймать. Мужчина прав, она нетерпелива, и это самое малое, что о ней можно сказать. Она позволяет ему положить руки ей на шею и притянуть к себе. Хоть бы он отстал.

– Послушай, я не хочу быть невежливой, но…

Доктор Финч наклоняется.

– Сейчас, – шепчет он. – Все закончится очень быстро. Если ты не будешь сопротивляться, тебе не будет больно.

– Какого черта? – Девушка пытается вырваться, но Финч держит ее крепко. И тут она вспоминает: – Ты солдат!

Доктор улыбается.

– Да.

Он сжимает руки, не давая ей бежать.

Она мотает головой:

– Н-нет! – Беа пытается лягнуть его, вырваться из его хватки.

– Не противься. – Его голос мягок, нежен. – Обещаю, тебе не будет больно.

Беа стискивает зубы, ее захлестывает ярость.

Ярость все нарастает – но тут девушка думает о Вэли, о том, что отняла у него жизнь и заслуживает того, чтобы жизнь была отнята и у нее. И ярость вдруг стихает. Она не должна убивать, она должна умереть. Ей не нужна бритва, сойдет и это. Беа должна умереть не от своих рук. Она убила Вэли, и теперь этот солдат убьет ее. Так и должно быть. Она не будет сопротивляться, не станет взлетать. Правосудие свершится. Вэл будет отмщен.

– Нет. – Голос Беа уже слабеет. – Я хочу, чтобы мне было больно.

Доктор Финч хмурится. Он слишком мягок, и уже слишком поздно. Ее голова тяжелеет. Девушка не хочет, чтобы последним, что она увидит, был он. Она закрывает глаза и видит Вэли, видит таким, каким он был, когда смеялся, ел, любил. И видит Навечье с высоты птичьего полета.

Беа тихо-тихо погружается в сон.

И ее солдат держит свое слово – она не чувствует боли.

Скарлет

Я написала себе письмо, – думает Скарлет, глядя, как горит расколотое дерево. Древесина потрескивает, сыплются искры, прожигая дыры во мху. – Когда я была маленькой, я написала себе письмо об этом месте.

– Я бывала здесь раньше, – шепчет она. – Бывала много раз.

Ее мать стоит и смотрит на огонь.

– Я знаю.

– Откуда? Что с ним случилось?..

– Оно сгорело в пожаре.

– Я же тебе говорила, что проводила поиски. Таких, как ты, много. Ну, может быть, не совсем таких, как ты.

– Не может быть… – Завороженная пламенем, Скарлет забывает про свою мать, забывает себя саму. Ей надо было сделать что-то еще, но сейчас ей все равно. Девушке хочется не отрываясь смотреть на огонь, смотреть, пока она сама не догорит, оставив за собой лишь головешки и золу.

– Скарлет, нам надо идти. Я не…

Руби что-то говорит, но она не слышит слов. Она глядит на пламя, и оно вдруг превращается в четырех девочек, сидящих на лесной поляне. Одна из них заставляет растения расти, другая жонглирует клубами тумана, третья делает так, что листья парят в воздухе, а четвертая поджигает ветки. Ее сестры.

– Здесь опасно, – говорит Руби. – Нам надо…

Хрустит ветка, и обе женщины поворачиваются. Из-за дерева выходит мужчина. Он улыбается и машет рукой.