Книга Мастер и Маргарита - Михаил Булгаков

– Марк! – крикнул прокуратор, и кентурион вступил подколонны. – Нож его мне дайте.

Кентурион вынул из одного из двух чехлов на поясе грязныйхлебный нож и подал его прокуратору, а сам удалился.

– А у кого взял нож?

– В хлебной лавке у Хевронских ворот, как войдешь в город,сейчас же налево.

Пилат поглядел на широкое лезвие, попробовал пальцем остерли нож зачем-то и сказал:

– Насчет ножа не беспокойся, нож вернут в лавку. А теперьмне нужно второе: покажи хартию, которую ты носишь с собой и где записаны словаИешуа.

Левий с ненавистью поглядел на Пилата и улыбнулся стольнедоброй улыбкой, что лицо его обезобразилось совершенно.

– Все хотите отнять? И последнее, что имею? – спросил он.

– Я не сказал тебе – отдай, – ответил Пилат, – я сказал –покажи.

Левий порылся за пазухой и вынул свиток пергамента. Пилатвзял его, развернул, расстелил между огнями и, щурясь, стал изучатьмалоразборчивые чернильные знаки. Трудно было понять эти корявые строчки, иПилат морщился и склонялся к самому пергаменту, водил пальцем по строчкам. Емуудалось все-таки разобрать, что записанное представляет собой несвязную цепькаких-то изречений, каких-то дат, хозяйственных заметок и поэтических отрывков.Кое-что Пилат прочел: «Смерти нет... Вчера мы ели сладкие весенниебаккуроты...»

Гримасничая от напряжения, Пилат щурился, читал: «Мы увидимчистую реку воды жизни... Человечество будет смотреть на солнце сквозьпрозрачный кристалл...»

Тут Пилат вздрогнул. В последних строчках пергамента онразобрал слова: «...большего порока... трусость».

Пилат свернул пергамент и резким движением подал его Левию.

– Возьми, – сказал он и, помолчав, прибавил: – Ты, как явижу, книжный человек, и незачем тебе, одинокому, ходить в нищей одежде безпристанища. У меня в Кесарии есть большая библиотека, я очень богат и хочувзять тебя на службу. Ты будешь разбирать и хранить папирусы, будешь сыт иодет.

Левий встал и ответил:

– Нет, я не хочу.

– Почему? – темнея лицом, спросил прокуратор, – я тебенеприятен, ты меня боишься?

Та же плохая улыбка исказила лицо Левия, и он сказал:

– Нет, потому что ты будешь меня бояться. Тебе не очень-толегко будет смотреть мне в лицо после того, как ты его убил.

– Молчи, – ответил Пилат, – возьми денег.

Левий отрицательно покачал головой, а прокуратор продолжал:

– Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа, но я тебе скажу,что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо, если бы это было так,ты обязательно взял бы у меня что-нибудь. Имей в виду, что он перед смертьюсказал, что он никого не винит, – Пилат значительно поднял палец, лицо Пилатадергалось. – И сам он непременно взял бы что-нибудь. Ты жесток, а тот жестокимне был. Куда ты пойдешь?

Левий вдруг приблизился к столу, уперся в него обеими рукамии, глядя горящими глазами на прокуратора, зашептал ему:

– Ты, игемон, знай, что я в Ершалаиме зарежу одногочеловека. Мне хочется тебе это сказать, чтобы ты знал, что крови еще будет.

– Я тоже знаю, что она еще будет, – ответил Пилат, – своимисловами ты меня не удивил. Ты, конечно, хочешь зарезать меня?

– Тебя зарезать мне не удастся, – ответил Левий, оскалившисьи улыбаясь, – я не такой глупый человек, чтобы на это рассчитывать, но я зарежуИуду из Кириафа, я этому посвящу остаток жизни.

Тут наслаждение выразилось в глазах прокуратора, и он, поманивк себе пальцем поближе Левия Матвея, сказал:

– Это тебе сделать не удастся, ты себя не беспокой. Иудуэтой ночью уже зарезали.

Левий отпрыгнул от стола, дико озираясь, и выкрикнул:

– Кто это сделал?

– Не будь ревнив, – оскалясь, ответил Пилат и потер руки, –я боюсь, что были поклонники у него и кроме тебя.

– Кто это сделал? – шепотом повторил Левий.

Пилат ответил ему:

– Это сделал я.

Левий открыл рот, дико поглядел на прокуратора, а тот сказал:

– Этого, конечно, маловато, сделанного, но все-таки этосделал я. – И прибавил: – Ну, а теперь возьмешь что-нибудь?

Левий подумал, стал смягчаться и, наконец, сказал:

– Вели мне дать кусочек чистого пергамента.

Прошел час. Левия не было во дворце. Теперь тишину рассветанарушал только тихий шум шагов часовых в саду. Луна быстро выцветала, на другомкраю неба было видно беловатое пятнышко утренней звезды. Светильникидавным-давно погасли. На ложе лежал прокуратор. Подложив руку под щеку, он спали дышал беззвучно. Рядом с ним спал Банга.

Так встретил рассвет пятнадцатого нисана пятый прокураторИудеи Понтий Пилат.

Глава 27

Конец квартиры N 50

Когда Маргарита дошла до последних слов главы «...Таквстретил рассвет пятнадцатого нисана пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат», –наступило утро.

Слышно было, как во дворике в ветвях ветлы и липы веливеселый, возбужденный утренний разговор воробьи.

Маргарита поднялась с кресла, потянулась и только теперьощутила, как изломано ее тело и как хочет она спать. Интересно отметить, чтодуша Маргариты находилась в полном порядке. Мысли ее не были в разброде, еесовершенно не потрясало то, что она провела ночь сверхъестественно. Ее неволновали воспоминания о том, что она была на балу у сатаны, что каким-то чудоммастер был возвращен к ней, что из пепла возник роман, что опять все оказалосьна своем месте в подвале в переулке, откуда был изгнан ябедник Алоизий Могарыч.Словом, знакомство с Воландом не принесло ей никакого психического ущерба. Всебыло так, как будто так и должно быть. Она пошла в соседнюю комнату, убедиласьв том, что мастер спит крепким и спокойным сном, погасила ненужную настольнуюлампу и сама протянулась под противоположной стеной на диванчике, покрытомстарой разорванной простыней. Через минуту она спала, и никаких снов в то утроона не видела. Молчали комнаты в подвале, молчал весь маленький домишкозастройщика, и тихо было в глухом переулке.