Книга Клетка короля - Виктория Авеярд

Прежде чем мы успеваем подойти к Морри, в моем горле всплывает еще один пузырек страха.

– Я подвожу вас? Новокровок, я имею в виду.

Моя способность – тихая смерть. Я – оружие, нравится мне это или нет. Меня можно использовать. Я очень полезна. Наверное, взять и уйти – это эгоизм?

Такое ощущение, что Мэра и сама много раз задавала себе тот же вопрос. Но ее ответ предназначен для меня, и только для меня.

– Ты еще здесь. И у нас будет на одно чудовище меньше. На один призрак.

25. Мэра

Пусть даже жизнь в Ущелье была полна усталости и разочарований, ей по-прежнему отведен уголок в моем сердце. В кои-то веки я отчетливей помню хорошее, чем плохое. Дни, когда мы возвращались с живыми новокровками, вырванными из лап палачей. Казалось, это прогресс. Каждое лицо служило доказательством, что я не одинока – и что я умею не только убивать людей, но и спасать. Иногда казалось, что это легко. И правильно. С тех самых пор я мечтаю об этом ощущении.

На пьемонтской базе есть свои места для тренировок, в помещении и на улице. Одни оборудованы для Серебряных, другие для Красных солдат, которым надо учиться воевать. Полковник и его люди – теперь их тысячи, и число с каждым днем растет – предпочитают стрельбище. Новокровки типа Ады – те, чьи способности менее разрушительны – тренируются там же, доводя до совершенства свои боевые навыки. Килорн прибивается то к ним, то к новокровкам, которые тренируются в помещениях, предназначенных для Серебряных. Он не принадлежит ни к какой группе, но его присутствие многих успокаивает. Этот рыбацкий парнишка – нечто прямо противоположное опасности, а кроме того – знакомое лицо. И он не боится новокровок, в отличие от многих Красных солдат. Нет, Килорн уже достаточно повидал, чтобы никогда больше нас не бояться.

Теперь он сопровождает меня – мы вместе обходим здание размером с самолетный ангар. Но взлетной полосы тут нет.

– Спортзал для Серебряных, – поясняет Килорн. – Там всякие штуки. Тяжести, полоса препятствий, арена…

– Я поняла.

Я училась владеть своими способностями в похожем месте, окруженная злобно скалящимися Серебряными, которые убили бы меня, если бы увидели хоть каплю моей крови. По крайней мере, больше не приходится об этом беспокоиться.

– Пожалуй, мне не стоит тренироваться там, где есть крыша и лампочки.

Килорн хрюкает.

– Да уж.

Дверь спортзала распахивается, и оттуда выходит человек с полотенцем на шее. Кэл вытирает пот с лица, от напряжения залитого серебряным румянцем. Очевидно, он работал со штангой.

Он прищуривается и ускоряет шаг. Все еще тяжело дыша, принц протягивает руку. Килорн, ухмыльнувшись, пожимает ее.

– Привет, – говорит Кэл, кивая. – Показываешь ей базу?

Я открываю рот, но Килорн перебивает меня:

– Нет, она хочет сегодня потренироваться вместе с остальными.

Я подавляю желание двинуть ему локтем в живот.

– Что?

Кэл темнеет и тяжело вздыхает.

– Я думал, ты не торопишься.

Килорн застал меня врасплох, но он прав. Я больше не могу бездельничать и чувствовать себя бесполезной. И мне беспокойно, потому что гнев так и кипит в моем теле. Я не Кэмерон. Я недостаточно сильна, чтобы отойти в сторонку. Даже лампочки начинают искриться, когда я вхожу в комнату. Надо открыть клапан, пока не рвануло.

– Прошло уже несколько дней. Я подумала, что готова.

Я упираюсь руками в бедра, готовясь к неизбежным возражениям. Кэл бессознательно принимает классическую позу «я спорю с Мэрой». Руки скрещены на груди, лоб нахмурен, ноги прочно стоят на земле. Солнце у меня за спиной, и ему приходится щуриться; после тренировки от Кэла сильно пахнет потом.

Килорн, подлый трус, отступает на несколько шагов.

– Увидимся, когда закончите скандалить.

Он одаряет нас мерзкой улыбкой через плечо и удирает, предоставив мне защищаться в одиночку.

– Минуту, – говорю я вдогонку.

Килорн лишь машет и исчезает за углом спортзала.

– Уж он всегда поддержит, – замечаю я и поспешно добавляю: – Впрочем, я не нуждаюсь в поддержке, потому что это мое решение, и речь всего лишь о тренировке. Ничего страшного не случится.

– Да, наполовину я беспокоюсь за тех, кто окажется в зоне поражения. А другая половина… – Кэл берет меня за руку и притягивает к себе. Я морщу нос и упираюсь пятками. Впрочем, толку от этого мало. Я так и еду к нему по асфальту.

– Ты весь потный.

Он ухмыляется, обвив меня рукой. Никуда не денешься.

– Ага.

Запах не то чтобы неприятный. Даже удивительно.

– То есть ты не будешь со мной ругаться?

– Ты сама сказала. Твое решение.

– Отлично. Я не в настроении ссориться дважды за утро.

Он слегка отстраняет меня, чтобы заглянуть мне в лицо. Большими пальцами Кэл обводит мой подбородок.

– Гиза?

– Гиза, – подтверждаю я, убирая за ухо прядь волос.

В отсутствие Молчаливого камня мое здоровье заметно улучшилось – ногти и волосы снова начали нормально расти. Хотя кончики остались седыми. С этим уже ничего не поделаешь.

– Она вечно твердит о переселении. Хочет уехать в Монфор. Оставить всё в прошлом.

– И ты велела ей уезжать?

Я густо краснею.

– Это просто вырвалось! Иногда я… говорю не подумав.

Кэл смеется.

– Быть того не может!

– Мама, разумеется, встала на ее сторону, а папа, разумеется, вообще не занял ничьей стороны и попытался всех помирить. Как будто… – у меня обрывается дыхание. – Как будто ничего не изменилось. Как будто мы на кухне в Подпорах. Наверное, зря я так расстроилась. Если рассматривать ситуацию в целом.

Смутившись, я заставляю себя взглянуть на Кэла. Очень стыдно жаловаться ему на родных. Но он сам спросил. И я не удержалась.

Он изучает меня, как ландшафт поля боя.

– Не бери в голову, – говорю я. – Это пустяки.

Его хватка усиливается, прежде чем я успеваю отодвинуться. Он понимает, что я пытаюсь сбежать.

– Вообще-то я думал обо всех солдатах, с которыми тренировался. Особенно на фронте. Я видел тех, кто возвращался из боя невредимым, но чего-то все-таки недоставало. Они не могли спать, не могли есть. Иногда они просто соскальзывали в прошлое – воспоминание о битве враз оживало из-за какого-нибудь звука или запаха…

Сглотнув, я обхватываю дрожащими пальцами запястье. Если стиснуть их посильнее, будет похоже на кандалы. Мне становится нехорошо.

– Да, знакомо.