Книга За Гранью. Книга вторая - Литта Лински

— Бросив ее за забаву честолюбивому ублюдку? — глаза Валтора потемнели. — Я этого не сделаю! Пусть вы кругом правы, но я поеду за Лотэссой и спасу ее. Чего бы это ни стоило мне, но она будет жива и в безопасности.

— Чего бы это ни стоило тебе? А Дайрии? Ты подумал о своей стране?

— Тысячу раз, уж поверь мне, — отозвался король. — Я помню, что у меня нет детей, зато есть родственник, который за неимением других наследников может претендовать на престол.

Торн опешил, отказываясь принять мелькнувшую догадку.

— Ты же не имеешь в виду…

— Я имею в виду вас, эн Элвир. Как ни крути, а родни ближе вас у меня нет. В случае спора о престолонаследии трон перешел бы к тебе, но чтобы избежать малейших споров и сомнений, я оставлю указ, назначающий тебя моим преемником.

— Валтор, но это безумие!

— Отнюдь. Кроме королевской крови в жилах у тебя есть нечто куда более важное — умение править. Мы оба знаем, что ты был бы не худшим королем, чем я. Уж скорее, лучшим. Я не мог бы оставить Дайрию в более надежных руках.

— Ты не забыл, что ты теперь также король Элара?

— Не забыл. Если я не вернусь, вы обсудите сложившееся положение с Нейри Ильдом. Я ведь читал вам обоим письмо моего шурина Эдана Линсара, в котором говорилось, что Нейри стало лучше. Вполне возможно, что через какое-то время он полностью оправится. Но даже если этого не случится, его здоровье уже сейчас может позволить управлять страной, чем он по сути и занимается. Не исключаю, что через какое-то время он пожалеет о своем отречении и захочет вернуть себе всю полноту власти. Впрочем, это не то, о чем следует думать сейчас.

— Ладно, к Изгою Элар, нам и без того забот хватает.

— Да уж, хватает, — Торн покачал головой. — Стараниями вашего величества.

— Элвир, я рассчитываю вернуться, не хорони меня раньше времени. Но даже если сбудутся худшие предположения, страна без меня не погибнет. Я со спокойным сердцем могу оставить ее на тебя.

— Со спокойным сердцем?! Валтор, вдумайся, что ты говоришь!

— Я уже все обдумал, — отрезал король.

— О-оо, — Торн обхватил голову руками. — Когда твою Лотэссу похитил Изгой и то было проще.

Глава 19

Дверь медленно закрылась, и Лотэсса впервые за много дней осталась одна. Дни эти сплелись в ее сознании в какой-то сплошной нескончаемый путь, где бесконечные ленты дорог сменялись сомнительными гостиницами, а лица еще более сомнительных сопровождающих менялись быстрее, чем она успевала их запомнить.

Единственным, что оставалось неизменным была закрытая карета, в которой ее везли от самого Тиариса. В этой проклятой карете она очнулась после визита в дом заговорщиков и с тех пор успела всей душой возненавидеть свою тюрьму на колесах.

Лотэсса не знала, что сталось с Ирианой, ей оставалось только гадать, была царевна соучастницей ее похищения или такой же жертвой. Разумеется, на все вопросы, которыми Тэсс сыпала в первые дни путешествия, она не получила ни одного ответа.

Конвоиры удостаивали ее беседы лишь в самых необходимых случаях, касавшихся как правило еды, ночлега или прочих бытовых моментов. Хотя по большей части им было плевать на потребности пленницы. Все жалобы на ужасную головную боль после удара, которым ее приложил “заговорщик”, равнодушно игнорировались. Со временем боль пошла на убыль, но полностью не оставила ее даже теперь, спустя более чем две недели. Не было и дня, когда бы Тэсса не жалела об утраченном даре Маритэ, позволявшем ей в прошлом исцелять себя. Увы, пребывание в гостях у Изгоя лишило ее этой бесценной способности, правда, взамен одарив бессмертием, которое, однако, ничем не могло помочь в ее положении.

Убивать королеву Дайрии никто не собирался. Несложно догадаться, что она нужна в качестве заложницы. Но кому? Имторийскому королю или его сыну, сидевшему в Аллойе?

Поскольку во время путешествия с Валтором, случившегося, казалось, вечность назад, Лотэссе довелось побывать и в Имтории, и в Латирэ, она смогла понять, куда ее везут. И пусть в ее карете никогда не поднимали темных занавесок, закрывавших и без того небольшие окна, но во время коротких остановок и ночевок в гостиницах Тэсса без труда узнавала латирскую природу, плоские черепичные крыши домов, блюда и напитки, которые она пробовала только в Латирэ. Но самым верным признаком служили женские наряды. Нигде на просторах Доэйи больше не увидишь трактирных служанок, одетых в брюки.

Едва поняв, что она в Латирэ, Тэсс больше не сомневалась, что ее везут в Аллойю к принцу Оливену. Не сомневалась она также и в том, с какой целью ему понадобилась. Разумеется, для того, чтобы шантажировать ее мужа, чьи войска лишь несколько сражений отделяло от того, чтобы вышвырнуть захватчиков из латирской столицы. А теперь Валтора вынудят к переговорам и заключению мира на условиях имторийцев.

И все из-за нее! Надо же было быть такой идиоткой, чтобы купиться на речи царевны и сунуться прямиком в расставленную ловушку! И даже если Ириана такая же жертва обмана, как и она, это все равно не оправдывает безрассудства Тэсс. Ну что ей стоило все-таки поставить в известность если не Валтора, то хотя бы Торна? О богини, она могла бы на худой конец оставить им письмо.

Но нет! Надо было сделать все самой! Впутаться в безумную авантюру, последствия которой придется расхлебывать ее мужу. А уж сколько людей от этого пострадают даже подумать страшно. Каждый раз, при мыслях о том, что натворила, Тэссе хотелось убить себя. Правда, воплотить задуманное ей мешало не столько дарованное Изгоем бессмертие, сколько любовь к Валтору.

Что он должен испытать, узнав, что она в очередной раз пропала? А когда имторийский принц начнет его шантажировать? И почему она допустила это? Как можно, пройдя через все, что выпало на ее долю, так и остаться безрассудной девчонкой, ни капельки не поумнев?

Так в самобичевании дни проходили за днями, пока Тэсс не оказалась во дворце царицы Армиры. Сидя в пустой комнате, она ждала визита принца-узурпатора, будучи почти уверенной, что он не замедлит явиться, чтобы лично полюбоваться на ценный трофей.

Словно в ответ на мысли Лотэссы дверь отворилась, пропуская молодого человека, с виду немногим старше самой Тэсс. Имторийского принца — а это без сомнения был он — можно было бы счесть привлекательным. Мягкие правильные черты лица, светлые вьющиеся локоны, серые глаза, оттененные длинными ресницами. Однако впечатление от внешности принца портила излишняя женственность образа, выражавшаяся не только в чертах лица, но и в одежде слишком богато отделанной кружевом и блестящей вышивкой. Кроме того, было в нем что-то неуловимо скользкое и неприятное. Принц напоминал Лотэссе куницу или ласку — пушистую, красивую с виду зверюшку, в любой момент готовую оскалиться и пустить в ход острые зубы.

— Ваше величество, — имториец склонился в издевательском поклоне, при этом в упор пялясь на пленницу, разглядывая ее самым бесцеремонным образом.