Книга Боевые роботы Пустоши - Сергей Зайцев

Я поднял глайдер в воздух и отправился обратно.

Несколько минут полета над затянутыми мглой холмами, и я приземлился в зале РВЦ. Оставшийся позади коридор с глухим лязгом перекрыли массивные бронированные плиты. А снаружи вход в РВЦ накрыли маскировочные панели, превратив десятиметровой высоты проем в часть склона, почти неразличимую на общем фоне. Раньше мы практически не пользовались такими мерами предосторожности, а сейчас – самое время. Осадное положение.

Выбравшись из глайдера, я сразу заметил Пигуса, с отсутствующим видом бродившего возле монтажной решетки «Вурдалака». На нем был тот же самый грязный и рваный комбинезон, в котором он прибыл сюда. Парень не удосужился переодеться, вероятно, ему было все равно, как он выглядит. Отослав киберов на помощь остальным, возившимся со «Снайпером», я вздохнул и нехотя направился к Пигусу. Ему, конечно, крепко досталось, но сочувствие к нему боролось во мне со стойкой неприязнью. Он ведь и сам натворил дел на пару с Грендом. И все же я обязан с ним поговорить. Выяснить, в каком он состоянии и чего от него ждать в дальнейшем. Да, мне еще со многими предстояло поговорить. С Сонатой, Мараной, Дьюсид. Обсудить нужно многое. Но начать лучше с Пигуса. Это даже хорошо, что из живых душ, кроме него, в зале больше никого не наблюдается.

Когда я остановился рядом, он оторвался от созерцания «Вурдалака» и молча посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

– Пигус, как ты себя чувствуешь?

Жутковатый взгляд, прямо мурашки по коже. Дурацкий вопрос. У меня хорошо получаются дурацкие вопросы. И так видно, как он себя чувствует. Бледный, осунувшийся, заострившиеся черты лица, запавшие глаза. Но с чего-то же разговор начать нужно.

Я только сейчас заметил на виске Пигуса некую странность. Окружность из красных точек на коже вокруг лоцмана. Запекшиеся кровоточины, словно следы от уколов.

– Пигус, ты меня слышишь? Что они с тобой сделали? - Молчание. Бессмысленный, блуждающий взгляд. Мне было не по себе рядом с ним.

– Что с Грендом? Хоть это ты можешь сказать?

Ответ пришел по лоцману: «Убит».

У меня сразу пропало желание расспрашивать дальше. Змеелов и здесь не соврал.

– Тебе лучше пойти прилечь. Нечего здесь шататься в таком состоянии.

Выдавливать из себя натужное человеколюбие оказалось довольно противным занятием. Но он тоже потерял друга, как и я. Мне ли не понять его состояние. Не перетружусь, если проявлю немного сочувствия.

– Что здесь делает эта чужачка? – Голос у техника оказался неожиданно пронзительным, чужим, незнакомым.

Я вздрогнул. Ну надо же, похоже, мы пошли на поправку, если начинаем интересоваться происходящим… Возможно, его еще удастся как-то использовать, у нас острая нехватка людей. Дед ведь как учил? Что в критических ситуациях гораздо легче выжить в группе, действуя сообща. Способности всех членов группы в сумме всегда переплюнут способности любого лидера. Поэтому нужно уметь использовать навыки и умения каждого человека на пользу общего дела, невзирая на личные симпатии и антипатии.

Тут я взъярился сам на себя. Дед, Дед, Дед – да хватит же, в конце концов! Хватит его вспоминать каждую минуту! Какая теперь разница, что он говорил, чему нас учил! Все его истины оказались ложными. И Пигус был прав тогда, когда заявил, что именно Дед накликал беду, затеяв это дело с приобретением роботов. Да и Дьюсид тоже говорила что-то в этом духе. Что же до самого Пигуса… плевать мне на то, что он там пережил, скотина, из-за него погибло несколько десятков людей. Пусть только даст мне повод. Малейший повод, и я с удовольствием набью ему морду.

А надо будет, и о стенку размажу. Только… только чем я лучше его? Из-за меня погиб мой лучший друг.

– Это не твое дело, Пигус, – холодно ответил я.

– Нет уж постой. – Пигус недобро прищурился. – Ты, ревнитель тайны общины, как ты объяснишь присутствие этой женщины в святая святых – в Чертоге?

Чужой человек. Сколько лет я знаю Пигуса как своего близкого приятеля, а сейчас он – чужой человек. Незнакомый. Неприятный. По сути, до заварухи с рейдерами мы и не знали друг друга как следует, по-настоящему, а теперь шелуха приятельских отношений слетела, и истинная суть каждого вылезла наружу. Я ведь тоже уже не тот добренький и всепрощающий Сомаха, каким был раньше.

– Дьюсид нам необходима.

Я поймал себя на том, что повторяю сейчас слова Ухана, и сердце снова тоскливо сжалось.

– Если тебя интересует мое мнение, – сквозь зубы процедил техник, – то с ней следует поступить так же, как и со всеми чужаками, оказавшимися вблизи от Хрусталитов.

– Меня не интересует твое мнение. Нам нужен ее робот и ее профессиональные навыки.

– Роботом мы можем воспользоваться и сами.

Ага. Так ты готов к пилотированию робота, засранец. Будем иметь в виду. Только сдается мне, что робота я тебе уже не доверю в любом случае. Даже если все кругом будет гореть синим пламенем.

– Повторяю, меня не интересует твое мнение. Отправляйся в свою комнату и отдыхай. Нечего здесь ошиваться.

– Я вижу, ты заговорил по-другому…

Запавшие глаза техника источали лихорадочный блеск, губы кривились. Его слегка пошатывало – то ли от слабости, то ли от нервного возбуждения, но он прямо-таки горел желанием качать несуществующие права.

– Из любых правил… бывают исключения, Пигус, – с трудом проговорил я, едва сдерживаясь, чтобы не слететь с катушек. У меня вдруг нестерпимо зачесались кулаки. Очень хотелось сорвать на нем скопившееся за день раздражение. Выместить горечь потерь. И выплеснуть дикую ярость, начавшую подыматься в душе огненно-красной волной. Никогда в жизни я еще не чувствовал такой ярости. Даже не знал, что способен на нее. Аж в глазах потемнело. Но бить этого кретина – себя не уважать. Кроме того, такой накал меня самого испугал. Я чувствовал, что если начну его бить, то, возможно, не смогу остановиться. – Кроме того, отвечать за то, что происходит в РВЦ, придется мне, так что не переживай за свою шкуру.

– А с чего ты решил, что можешь нами командовать и теперь?

– Дед назначил меня старшим, – устало напомнил я.

– Дед мертв!

И тут я сорвался. Я схватил его за грудки и заорал ему в лицо:

– Он мертв только из-за тебя, ублюдок! Я ведь отговаривал тебя, просил не лезть, куда тебя не просят, но тебе захотелось поиграть в героя, побряцать оружием, с которым ты не умеешь обращаться!

Громадным усилием воли я заставил себя отшвырнуть его от себя. Пока не натворил чего худшего. Пигус отлетел к монтажной решетке, за которой возвышался «Вурдалак», и словно приклеился спиной к металлическим трубам, не сводя с меня затравленно-ошеломленного взгляда. Как побитая собака. Словно я только что долго и методично издевался над ним, а не просто толкнул. Мне стало противно, а руки захотелось немедленно вымыть, словно я выпачкал их в грязи.