Книга Ящик Пандоры. Книги 3 - 4 - Элизабет Гейдж

Такая уверенность была обоснованной. Однако каждые несколько лет чья-нибудь карьера в Конгрессе или в исполнительной власти рушилась из-за сексуальных скандалов. Это происходило, когда у кого-то появлялся враг, достаточно решительный, чтобы пойти на публичное нападение и достаточно могущественный, чтобы нанести удар жертве, не очень опасаясь ответного. А у Хэла были такие враги, не только на Холме, но и в Комитете начштабов, в Совете национальной безопасности и в других местах. Многие люди в Вашингтоне сделали ставку на международную военную конфронтацию в ряде районов, включая Вьетнам. Джон Кеннеди умер, оставив во Вьетнаме шестнадцать тысяч американских солдат, а Линдон Джонсон, под сильным влиянием Макнамары и начальников штабов, за несколько месяцев довел эту цифру до двухсот тысяч.

Джонсон тянул время перед выборами. Человек щепетильный, он рад был играть в прятки, поскольку дело касалось горячей проблемы Вьетнама. Он хотел оставить эту проблему следующему, тем более если следующий будет демократом.

Хэл был лидером среди демократов, и сам он не делал секрета из того, что, если будет избран президентом, то остановит прямую военную помощь южновьетнамскому режиму, обезглавленному после убийства президента Дьема с молчаливого одобрения США, – и оставит страну решать свои собственные проблемы.

А сейчас за ним кто-то охотится, возможно, с оружием, достаточно могущественным, чтобы заставить его действительно снять кандидатуру.

Хэл думал о своей частной жизни за то время, как стал политиком. Да, у него были всякие истории, но не больше, чем у других людей его круга. Но он не мог не понимать, что своим продолжительным обманом с Дианой он неосознанно искушал судьбу. Может быть, сама неверность была для него выражением неприятия политики, общественной жизни, к которой он в глубине души никогда не стремился. Может быть, он и хотел, чтобы его поймали, чтобы печальная правда о его женитьбе и любовной жизни выплыла, хотя бы ценой его карьеры.

Но сейчас Дианы уже нет в его жизни, а любящая, смелая Бесс рядом с ним, и вот – прошлое возвращается. Вот почему сейчас надо будет вернуться домой и провести вечер с Бесс.

Он собирался все ей поведать и попросить у нее прощения и совета. Он подозревал, что завтра на первичных выборах он действительно будет выглядеть бледно. Может быть, сейчас самое подходящее время, чтобы подвести черту под этим. Он слишком много в своей жизни отдал политике.

…Может быть, наступил момент и для него смотать удочки и начать жизнь для себя, вместе с Бесс. Все же она – лучший его друг в этом мире, и ее любовь он ни на что не променяет.

Нужно только оставить этот жестокий политический цирк и вместе с Бесс убраться куда-нибудь подальше и начать новую жизнь. Может быть, он найдет более подходящую профессию. Может быть, когда не будет напряжения политических войн, Бесс сможет родить ребенка. Новая жизнь может открыться для них. Есть о чем подумать. Есть о чем посоветоваться с Бесс.

Вот об этом он думал, не обращая внимания на трещавший телефон. Он посмотрел на настольные часы: восемь десять. Скоро он пойдет домой, к ней. Он жаждал увидеть ее красивые зеленые глаза, услышать ее голос, ощутить в объятиях ее мягкое тело. Ему только нужно несколько минут, чтобы набраться смелости и сказать ей все это.

Вдруг он вспомнил о бассейне внизу. Тридцать-сорок бросков помогут смыть грязь прошедшей недели и подготовиться к интимному вечеру с женой.

Он встал. Да, думал он, надо освежить голову, подсохнуть несколько минут и – домой к Бесс. Пора.

XXII

20:00

Тим медленно спустился в нижний холл здания Сената.

Он выглядел как скучающий сотрудник бригады ремонтников Капитолия, одетый в форменную спецодежду, с именным значком, приколотым к груди, и страховочным поясом вокруг талии. Большое кольцо с ключами позвякивало у него на бедре. Щетина, не сбривавшаяся последние сутки, полностью изменила его обычно изящную, элегантную наружность. На нем были старые коричневые туристские ботинки. Его руки были грязными и замасленными. Из заднего кармана высовывалась большая тряпка. У пояса было спрятано табельное полицейское оружие – револьвер тридцать восьмого калибра. Внутри просторной униформы он был совершенно незаметен. В обойме револьвера было восемь пуль. Тим знал, что так много вряд ли понадобится.

Под рубашкой на груди у него были две фотографии, украденные из архива Лауры. Он хотел, чтобы они этой ночью были поближе к его сердцу.

Его удивляло собственное спокойствие. Он приехал из Нью-Йорка на рейсовом автобусе «Грэйхаунд», чтобы избежать опасности быть узнанным при аренде автомобиля или в самолете. Понимая, что есть слабый шанс попасть под подозрение полиции, был осторожен. Не останавливаясь в вашингтонском отеле, переодевшись в мужском туалете на автобусной станции, он направился прямо сюда.

Никто не искал его.

Пока еще никто.

Он потребовал кампанию Ланкастера и представился сотрудником ЮПИ, отыскивающим подтверждения еще одной истории, грозящей отзывом Ланкастера из предвыборной кампании. Из непроизвольных намеков девушки на другом конце телефонной линии он легко понял, что Ланкастер вернулся домой в Вашингтон, чтобы подождать результатов голосования. Тим потратил этот день на осмотр здания. Отмычка, которую он использовал для взлома квартиры Лауры в Нью-Йорке, могла открыть любую дверь, какую он захочет.

Тим взглянул на часы. Было уже восемь вечера.

Ланкастер продолжал оставаться наверху в своем офисе. Здесь он был абсолютно защищен – так много в здании было сотрудников охраны. Но его привычки были хорошо известны. Тима интересовало, что же будет делать этот человек, когда закончит работать в офисе.

Что-то направляло шаги Тима, вносило ясность в мысли, избавляло от сомнений, поспешности. То, что должно произойти ночью, может прекратить все, оставить только один из множества возможных вариантов, выровнять весы правосудия раз и навсегда. Нет способа предотвратить это. Ничто не может остановить его спокойную поступь. Сама судьба вооружила его, чтобы провести в жизнь свои ожидания.

Здание было пусто. Он начал спускаться вниз по лестнице в подвальное помещение.

– Подождите, пожалуйста.

Тим повернулся на голос, раздавшийся позади него.

Его обладательницей была молодая и привлекательная женщина. На ней были очки, костюм пастельного цвета и шифоновый галстук. Ее длинные белые волосы были связаны сзади узкой ленточкой.

Она стояла в дверях офиса.

– Не могли бы вы немного помочь мне? – спросила она. Тим почувствовал, что взгляд направлен ему в грудь. Он повернулся и подошел к ней.

– Да, мэм?

Она показала жестом на комнату позади нее.

– У меня не открывается окно. Я умираю здесь от жары. Я десятки раз просила Джона починить его, но он ничего не сделал. Вы проходили мимо, и я подумала, что могу попросить вас… – Она всмотрелась в его именной значок. – Дин.