Книга Огнепоклонники - Нора Робертс

– Она в церкви. Каждый день ходит после работы. В магазине что-то случилось?

– Нет, мэм. В какую церковь она ходит?

– Святого Михаила, на Першинг-стрит. – Ее глаза прищурились. – Если не было ничего в магазине, значит, это либо из-за ее никчемного мужа, либо из-за ее никчемного сына.

– Вы не знаете, она виделась с мужем или сыном?

– Ну, если виделась, мне бы не сказала. Я жена ее брата. Патриция Адзи. Миссис Фрэнк Адзи. Почему бы вам не войти?

О'Доннелл с сомнением покосился на все еще тявкающий клубок пушистой шерсти. Патриция усмехнулась.

– Дайте мне минутку. Бога ради, Мисси, заткнись.

Она подхватила собачку и унесла ее. Они услышали, как где-то в доме хлопнула дверь. Потом Патриция вернулась.

– Мой муж обожает эту идиотскую собачонку. Она прожила у нас одиннадцать лет, а ума так и не нажила. Заходите. Хотите поговорить с Лорой? Она снимет власяницу и стряхнет с головы пепел где-то через полчаса. – Патриция с тяжелым вздохом провела их в уютную маленькую гостиную. – Извините за откровенность, но нелегко жить в одном доме с мученицей.

Прощупывая почву, Рина ответила ей сочувственной улыбкой:

– Моя бабушка всегда говорила, что две женщины не могут ужиться в одном доме, как бы хорошо они ни относились друг к другу. В кухне должна быть только одна хозяйка.

– Не могу сказать, что она очень сильно мешает, и потом, она не может себе позволить иметь собственный дом. Место у нас есть. Дети выросли. И она вкалывает как каторжная, непременно хочет платить за проживание. Можете вы мне сказать, о чем идет речь?

– Ее муж и сын могут располагать информацией по делу, которое мы расследуем, – начала Рина. – Когда мы беседовали с миссис Пасторелли сегодня днем, она заявила, что у нее уже продолжительное время не было контактов ни с одним из них. Нам нужно задать ей несколько уточняющих вопросов.

– Ну, как я уже сказала, со мной она не поделилась бы, если бы виделась или говорила с кем-то из них. И Фрэнку не сказала бы, с тех пор как он установил свои правила.

В искусство быть полицейским входит умение подхватить ритм разговора и поддержать его. Поэтому Рина лишь улыбнулась и спросила:

– Вот как?

– В прошлом году он появился перед самым Рождеством, как снег на голову свалился. Лора, как обычно, пролила море слез, как будто он явился ей в ответ на молитву. – Патриция выразительно возвела глаза к потолку.

– Я уверена, что она была рада снова увидеть сына.

– Когда у тебя в башмаке гвоздь, умнее его вытащить раньше, чем охромеешь.

– Вы не ладите со своим племянником, – заметил О'Доннелл.

– Я вам прямо скажу: он меня пугает. Хуже отца: пронырливее и, мне кажется, гораздо умнее.

– Он когда-нибудь угрожал вам, миссис Адзи?

– Не напрямую. Просто у него взгляд нехороший. Вы же наверняка знаете: он несколько раз сидел в тюрьме. Лора придумывает для него всякие оправдания, а правда в том, что он просто негодяй. И вот он к нам пожаловал. Нам с Фрэнком это не понравилось, но не прогонять же родственника. Так не полагается. Простите, я вам даже кофе не предложила.

– Все в порядке, – заверила ее Рина. – Джоуи приехал навестить свою мать перед праздником?

– Может быть. Он только и говорил, что о себе. Приехал на шикарной машине, сам в дорогом костюме. Подарил ей дорогие часы, серьги бриллиантовые. Я бы не удивилась, окажись они крадеными, но я промолчала. Уверял, что у него раскручивается большое дело, какой-то клуб, который он со своими партнерами, – Патриция произнесла это слово с язвительной интонацией, – собирается открыть в Нью-Йорке. Якобы огребет на этом кучу денег. Мой муж спросил его, как он будет открывать клуб и получать лицензию на продажу спиртного, если у него есть судимости. Я сразу заметила, что Джоуи разозлился, но он только ухмыльнулся наглой такой ухмылочкой и сказал, что есть способы. Но суть не в этом.

Патриция взволнованно взмахнула руками.

– Он остался на ужин, сказал, что снял для себя номер люкс в отеле, и целый час хвастал своими подвигами. Но всякий раз, как Фрэнк задавал ему прямой вопрос об этом его новом бизнесе, он уходил от ответа и все больше злился. Разгорелся спор, и что сделал Джоуи? Смахнул все со стола, побил посуду, забросал едой все стены. Орал и ругался на Фрэнка, ну, правда, Фрэнк его достал. Мой Фрэнк не из тех, кто отступает, и уж такого поведения в своем доме не стал бы терпеть, можете не сомневаться. – С решительным кивком Патриция обвела взглядом Рину и О'Доннелла. – Он имеет право задавать вопросы и говорить все, что он думает, в своем собственном доме. Ну, Лора, конечно, вступилась за Джоуи, уцепилась за его рукав, и что сделал Джоуи, как вы думаете? Он ее ударил. Ударил родную мать по лицу!

Патриция схватилась за грудь, покраснев от возмущения.

– У нас в семье нравы крутые, не спорю, – продолжала она, – но такого я в жизни не видела. Никогда. Чтобы сын бил собственную мать? Назвал ее визгливой сукой, или что-то в этом роде. – Она покраснела. – Он сказал и кое-что похуже, если уж говорить всю правду. Я уже пошла к телефону, чтобы вызвать полицию, но Лора умолила меня не звонить. Представляете, стоит передо мной, из носа кровища хлещет, и умоляет не вызывать полицию! Ну, я и не вызвала. Он уже выходил за дверь, жалкий трус. Мой Фрэнк крупнее его: конечно, куда проще ударить слабую женщину, чем двухсотфунтового мужчину. Фрэнк вышел прямо за ним, велел ему никогда больше сюда не возвращаться. Сказал, что, если он вернется, в следующий раз Фрэнк вышвырнет его никчемную задницу обратно в Нью-Йорк.

Патриции пришлось перевести дух после столь длинной речи.

– Могу вам прямо сказать, я гордилась мужем в ту минуту. Когда Лора прекратила истерику, Фрэнк ей сказал, что, пока она живет под его крышей, ей запрещено открывать дверь для Джоуи. А если она это сделает, пусть идет на все четыре стороны и живет как знает. – Она вздохнула. – У меня свои дети есть и внуки тоже, у меня бы сердце разбилось, если б я не могла с ними видеться. Но Фрэнк поступил правильно. Человек, который бьет свою мать, – самая худшая мразь.

– После этого вы его не видели? – спросила Рина.

– Больше я его не видела, и, насколько мне известно, Лора тоже его больше не видела. Все праздники нам испортил, но мы это пережили. Все успокоилось, как обычно и бывает. С тех пор самое большое волнение мы пережили, когда случился пожар в доме, который мой сын строит в округе Фредерик.

– Пожар? – Рина переглянулась с О'Доннеллом. – Когда это было?

– В середине марта. Только-только подвел под крышу. Какие-то юнцы вломились в дом, устроили вечеринку, притащили керосиновые обогреватели, чтоб холод разогнать. Один из них опрокинулся, кто-то уронил спичку, и дом наполовину сгорел, прежде чем пожарные потушили огонь.

– Юнцов поймали? – осведомился О'Доннелл.