Книга Веспасиан. Павший орел Рима - Роберт Фаббри

— Поэтому, чтобы закрепить твою позицию, ты сделаешь из своего племянника героя, который оказал Риму сопротивление, после чего усыновишь его как наследника, и наплевать, во сколько человеческих жизней это обойдётся.

— Да, можно сказать и так. Но куда важнее то, что в моих землях не будет распрей и когда я умру — а это случится скоро — у меня будет сильный преемник, который к тому же будет поддерживать Рим. Вряд ли вы хотите, чтобы в следующем году, или даже через год, артебаты и регны восстали и перерезали ваши тыловые обозы, когда вы двинете на запад.

— Конечно же нет.

— Без этой битвы так оно и будет. Мои оба сына мертвы. Мой единственный прямой наследник — мой внук, названный в мою честь, но он ещё слишком юн. К тому же он последние три года вместе со мной жил в Риме и поэтому плохо знает мой народ. Так что они его никогда не примут.

— А как он отнесётся к тому, что его обойдёт его родственник?

— Я пока ему не сказал, однако надеюсь, что он поймёт, что я сделал это для всеобщего блага. Думаю, он попытается связать свою судьбу с Римом. Как и я, он получил римское гражданство и всаднический титул и теперь бегло говорит по-латыни. В данный момент он служит младшим трибуном в штабе Плавтия. Возможно, вы с ним встречались. Его латинское имя Тиберий Клавдий Алиен.

— Алиен? Да, я его видел. Он ещё молод.

— И недостаточно силён, чтобы удерживать мой народ под властью Рима.

— А Когидубн сможет, если окажет Риму сопротивление?

— Да. Это будет небольшое сражение с небольшими жертвами, но оно того стоит. Согласись, что цена не слишком велика.

Веспасиан посмотрел на сто пятьдесят солдат поредевшей первой когорты: мокрые от морских брызг, они стояли на коленях на палубе, с опаской глядя на приближающийся остров, до которого теперь оставалось не больше мили. Даже в тусклом свете зари было видно, что его берег защищает огромное войско. Позади них, сжимая в руках луки, застыли две контубернии лучников, которых Веспасиан приставил к каждому кораблю. Сколько из них погибнут в течение ближайшего часа ради того, чтобы Верика закрепил свою власть?

Посмотрев на суровые лица воинов, он понял, что разница действительно невелика, сколько из них умрут в ближайшие часы. Главное, чтобы цель была достигнута и выбранный Верикой наследник, продемонстрировав соплеменникам силу и мужество, в конечном итоге признал власть императора. Позиции Рима будут в таком случае только крепче. Верика прав, размышлял Веспасиан, не обращая внимания на ветер, что трепал полы его плаща: пока их встречали без особого воодушевления. В течение месяца после ареста Корвина его Второй легион постепенно двигался на юг, через земли атребатов. Каждый форт, каждый город или деревня, в которые они входили, сами открывали ворота и сдавались на милость Рима.

Воины складывали оружие, однако Веспасиан обычно разрешал им оставить его себе при условии, что они признают Верику своим вождём, который будет править от имени императора. Тем более что он носил его имя — Тиберий Клавдий Верика, ибо, будучи в Риме, получил от Клавдия римское гражданство. Впрочем, не сразу. Верика был вынужден вступать в длительные переговоры со старейшинами каждого поселения, прежде чем те давали согласие на то, чтобы снова признать его своим вождём.

Разумеется, переговоры заканчивались согласием, за чем следовали шумные ночные возлияния, которые не самым лучшим образом отражались на здоровье стареющего Верики. Утром забрать свои мечи приходило гораздо меньше воинов, чем сложили их накануне. Некоторых ловили, когда они пытались уйти на запад к Каратаку. Таких в цепях отправляли к Плавтию, чтобы потом использовать для потешной победы Клавдия. Однако большинству удавалось бежать, и силы мятежного вождя росли не по дням, а по часам.

Вступление Верики в Регнум — порт с естественной гаванью на побережье Британии, чуть восточнее Вектиса — было более триумфальным, ибо здесь его приветствовали соплеменники. В отличие от вождя, Второй Августов легион был встречен гораздо прохладнее. Обоим, и Веспасиану, и Верике, пришлось приложить немало усилий, чтобы сгладить шероховатости в отношениях обеих сторон. На это ушёл целый месяц, пока легионеры строили постоянный лагерь, а флот обустраивал на современный лад порт. Примерно в это же время Веспасиан начал переговоры с Когидубном, вождём Вектиса, чтобы тот мирно сложил оружие. Увы, его предложения были решительно отвергнуты, хотя он и предлагал Когидубну достойные условия. Повлиять на упрямого вождя было бессильно даже присутствие римских кораблей в проливе, отделяющем остров от основной части Британии.

Теперь, когда он был вынужден задействовать этот флот, чтобы силой взять то, чего требовал Рим, Веспасиан внезапно понял, почему Когидубн не отдал ему остров по собственной воле. Он посмотрел на старого вождя.

— Почему ты не сказал мне, что велел Когидубну не сдаваться без боя? Я впустую потратил целый месяц, пытаясь его уломать.

— Я хотел, чтобы мои соплеменники увидели: ты готов вести переговоры. Скажи я тебе это сразу, ты бы незамедлительно вторгся в Вексис, и Рим предстал бы в глазах моего народа наглым захватчиком, — Верика обратил взгляд слезящихся, старческих глаз на Веспасиана. — Пойми, молодой человек, если Рим хочет остаться в Британии и при этом не держать здесь постоянно четыре или пять легионов для подавления мятежных племён, вы должны заручиться поддержкой людей, а чтобы это произошло, Рим должен предстать в их глазах могучим и благосклонным. Да и вообще, скажи я тебе, ты бы велел меня казнить.

— Это был бы в высшей мере неразумный шаг.

— Верно, был бы. И я рад, что тебе это понятно.

— Приготовиться, мои красавцы! — взревел примипил Татий. — Больно не будет. По крайней мере, не очень.

Громко стукнув щитами по палубе, легионеры пригнулись, прячась за ними. Матросы бросились вперёд. Вскоре по борту судна застучали глухие удары, это пращники повели обстрел корабля с берега, до которого оставалось чуть больше ста шагов. Веспасиан посмотрел на орду варваров. Зрелище было привычное: перемазанные глиной, ревущие во всю мощь глоток, потрясающие оружием. И всё же при их виде по его спине пробежал холодок. Левая ладонь, сжимавшая ручку щита, сделалась липкой от холодного пота. Он вознёс мысленную молитву своему богу-правителю, чтобы тот пощадил его сегодня. Было бы обидно пасть в короткой схватке, которая, однако, будет иметь далеко идущие политические последствия.

Рядом с его головой пролетел выпущенный из пращи камень, и Веспасиан поспешил пригнуться и укрыться щитом.

— Тебе лучше спуститься вниз, Верика.

Вождь кивнул и, гордо расправив плечи, направился к корме, как будто не замечал свистящих в воздухе камней. Веспасиан оглянулся по сторонам. Сорок кораблей его флота выстроились в линию с промежутками между рядами вёсел не более чем в пять шагов и приготовились одновременно устремиться к берегу. Позади них, на правом фланге, застыли шесть резервных кораблей, на которых плыла кавалерия Луция Пета.

По команде триерарха вёсла были убраны внутрь. Веспасиан понял: берег совсем рядом. В следующий миг раздался чей-то крик. Один из матросов на носу судна упал, схватившись за раненую руку. Триерарх тотчас прорычал новую команду, и на место раненого матроса тотчас устремились двое других. Впрочем, до носа судна добежал лишь один. Его товарищ рухнул на палубу с пробитым лбом. Изо рта убитого вытекла струйка крови.