Книга David Bowie. Встречи и интервью - Шон Иган

Но если какая-то часть твоей музыки слишком необычна для твоего лейбла, разве нельзя обратиться к независимому лейблу и сделать маленький релиз на стороне?

ДБ: Да, но даже если ты работаешь с независимым лейблом, все равно потребуется несколько месяцев на то, чтобы подготовить альбом к изданию, сделать оформление и так далее. А в интернет можно выкладывать свои работы буквально сразу же.

Быстро и без посредников.

ДБ: Именно этим интернет и привлекает — скоростью и непосредственностью. В туре было очень здорово иметь возможность сыграть на концерте что-нибудь вроде «Telling Lies», а спустя час, после концерта, ты заходишь в сеть и тебе рассказывают, хорошо получилось или нет. Это классно. Ты получаешь очень хорошую обратную связь — очень быстро.

Как вам кажется, американская публика увлечется новой волной британских электронщиков?

ДБ: Хороший вопрос, да? Хотел бы я знать. По опыту мне не кажется, что на это стоит надеяться. Взять хоть реггей — как мало им заинтересовались в Америке. По-моему, канадцы заинтересовались им больше. А в остальном в Северной Америке нельзя сказать, что реггей стало частью общей музыкальной ткани. Там не очень любят так называемые «внешние» музыкальные стили, музыку, которая происходит из других мест. Это, возможно, серьезная проблема. Не знаю, поживем — увидим. Есть несколько хороших признаков: в Нью-Йорке есть два клуба, где играют джангл, и парочка таких клубов есть в Лос-Анджелесе, но это на побережьях. Это не внутренние штаты, и я не знаю, встретим ли мы любителей джангла в Акроне. У индастриала в Америке рынок больше, это всегда было так. Но техно и драм-н-бейс — я не уверен, что они здесь когда-нибудь достигнут того же статуса, что хард-рок, гранж или что там еще. Но у них всегда будет какая-то аудитория, и это уже неплохо.

Некоторые британские группы пытаются пробиться в Америке, у The Prodigy это неплохо получилось.

ДБ: Да, получилось, они точно не остались незамеченными. Есть одна интересная новая мультикультурная группа, Pigeonhed, но это не джангл. Мне кажется, в Америке есть проблема с восприятием мультикультурной музыки, у которой больше одного источника влияния, культурного влияния. Они всегда с трудом воспринимали такое, сама идея гибрида или смеси не привлекает среднего американца. В Европе с этим легче. Хотя у нас в Европе тоже есть проблемы, в целом у нас картина более сбалансированная, чем в Штатах, где между расами пролегает настоящая пропасть.

Но есть и хорошее: на прошлой неделе в Нью-Йорке играл Трики, и я впервые за очень долгое время увидел смешанную публику в Америке. Это очень хорошо. Если драм-н-бейс станет популярным в Америке, может быть, появится какая-то надежда, что он что-то изменит в социальном плане. Было бы интересно увидеть, что музыка снова влияет на общество, как это было в 60-е.

Или хотя бы попытается.

ДБ: Или хотя бы попытается, и попытка это хорошо — хорошо по крайней мере попробовать.

На Earthling есть песня под названием «I’m Afraid of Americans» («Я боюсь американцев»).

ДБ: Да, в песне я не говорю о том, что именно меня пугает, но я хочу сказать…

Вы имеете в виду не столько отдельных людей, сколько американскую культуру в целом?

ДБ: Именно. Это песня об американской культуре, это песня о стереотипном среднем американце, «Джонни». Бедный недалекий Джонни, он всегда где-то рядом. Это такой традиционный объект для критики. Он хочет только причесаться и автомобиль.

Кажется, вы скорее говорите об усреднении культур, о том, как все становится безликим и одинаковым.

ДБ: Да, я всегда до смерти этого боюсь. Мы живем в век хаоса и фрагментированности, и нужно позитивно принимать это, не бояться этого и видеть в этом не разрушение общества, а материал, из которого мы строим общество заново. И когда видишь людей, которые копаются в обломках и пытаются снова вытащить наружу абсолюты, это производит тревожное впечатление. Довольно пугающее впечатление. Это ведет к нетолерантности, а это совсем не то, чего мы хотим. Это не то, чего мы хотим, так?

Окей, скажите пару слов о том, как вы ощущаете свои пятьдесят лет? Дэвиду Боуи пятьдесят лет.

ДБ: Прекрасно. Но знаете, я не чувствую, что мне пятьдесят. Я чувствую, что мне максимум сорок девять. Это потрясающе здорово. Я полон жизни, я чувствую себя полным жизни.

Вы так же, как всегда, продуктивны и довольны своими музыкальными занятиями?

ДБ: Да, мне кажется, я мало что в своей жизни хотел бы поменять. Вообще ничего не хотел бы менять. За последние лет десять я пришел к тому, что могу честно сказать: сейчас я, наверное, получаю больше удовольствия от жизни, чем двадцать пять лет назад. Я могу это определенно утверждать.

Вы продолжаете актерскую деятельность.

ДБ: Да, но я не отношусь к ней слишком серьезно. Мне нравится этим заниматься, когда я получаю все эти маленькие роли — их приятно играть, потому что от меня не требуется проводить много времени на съемочной площадке. Тебе не кажется, что ты впустую тратишь восемь недель, сидя в трейлере неизвестно где. У меня нет амбиций актера.

Что скажете о роли Уорхола в «Баския»?

ДБ: Это было замечательно. Снимали всего десять дней и в Нью-Йорке, так что когда я не был им нужен, я мог сбежать и играть музыку. Это было легко, и над фильмом работали хорошие люди. Криса Уокена я знаю много лет. Фильм шел в кинотеатрах меньше недели — мы все этого и ожидали, но одновременно мы чувствуем, что это на самом деле очень, очень хороший фильм.

От Уорхола в фильме я хохотала до упаду, он очень смешной.

ДБ: О, это хорошо, я рад. Уже сил нет смотреть, как его изображают холодным и расчетливым. Потому что он был не такой. Мне кажется, он был неуверенным в себе геем, который не очень верил в то, что ужасно знаменит, и не очень понимал почему. Мне это показалось смешным, он был очень смешным. Причем в половине случаев — не нарочно. Он был человеком; он совсем не был роботом. Из него все время делают какую-то зловещую фигуру, а он не был зловещим. Он был человеком, который, как и все, просто жил своей жизнью, и большую часть времени ему это давалось не так уж легко.

По-моему, это очень ясно показано в сцене, где он умер. Вы это прочувствовали.

ДБ: Люди, которые знали его, очень горевали, когда он умер. Это произошло так неожиданно, так не должно было быть.

Какие у вас планы насчет Earthling в смысле тура?

ДБ: Мы начинаем репетировать в апреле, и тур продлится с мая до Рождества. Будет очень продолжительный, долгий, долгий тур. Кстати, у меня осталось буквально несколько минут — а потом пора ставить капельницу!