Книга Диверсанты. Легенда Лубянки - Павел Судоплатов - Николай Абин

К разминированию и созданию средств обнаружения мин были привлечены немногие выжившие советские диверсанты.

«Финны, – впоследствии вспоминал И. Г. Старинов, – не жалели мин. Некоторые из их минных устройств оказались довольно хитроумными. Мы сразу столкнулись с минами-сюрпризами самых различных видов, с противопехотными минами, с неизвестной нам металлической противотанковой миной, которая, впрочем, взрывалась иногда и от тяжести человека.

Но пока инструкция дойдет до войск! Пока бойцы изучат ее! А мины всюду: на дорогах, на мостах, железнодорожных путях, покинутых домиках. Мины таятся под снегом, прячутся под кучами хвороста, под небрежно брошенными на обочине дорог досками, под колесами оставленных повозок, даже под трупами убитых вражеских солдат…»

Лишение красноармейцев мест для ночлега в тепле и минная война были первыми этапами финской маневренной оборонительной стратегии. Затем в дело вступили финские разведывательно-диверсионные группы. Эти группы действовали в тылу советских войск очень эффективно: сказалась заблаговременная политическая, психологическая, организационная, специальная военная подготовка, прекрасное знание предстоящего театра военных действий, готовность к применению требуемых тактических приемов.

«В первой половине декабря 1939 г. на участке Карельского пограничного округа, – отмечается в современном труде по истории пограничных войск России, – развернулись ожесточенные бои. Здесь диверсионные группы и отряды финнов не только нападали на тыловые учреждения действующей армии, но и нарушали государственную границу, совершали налеты на пограничные подразделения, пытались вести разведку нашей территории и т. п.

Особенно активизировалась деятельность отрядов и групп противника, пытавшихся прорваться через линию государственной границы в целях совершения диверсий в январе 1940 г. В этот период на участках всех пограничных отрядов северозападной границы значительно увеличилось количество случаев ее перехода подразделениями противника (включительно до роты) для совершения диверсий на нашей территории, уничтожения пограничных подразделений, выполнения разведывательных задач. Отмечались также случаи проникновения в наш тыл на глубину до 10 километров мелких групп в целях разведки, минирования дорог и лыжных троп, разбрасывания антисоветских листовок, нарушения телефонной связи».[133]

Бои на коротких дистанциях между финскими РДГ и красноармейцами наглядно продемонстрировали возможности компактного автоматического оружия, которого бойцам РККА и пограничникам НКВД, особенно разведчикам и диверсантам, остро не хватало.

«Еще в начале тридцатых годов, – вспоминал маршал артиллерии Н. Н. Воронов, – нами был приобретен образец автомата „Суоми“ и даже испытан комиссией специалистов по пехотному оружию. Комиссия вынесла решение: это – полицейское оружие, для боевых действий войск не пригодное. Конструирование и производство подобных автоматов сочтено было делом лишним… Теперь, столкнувшись с широким применением автоматов в финской армии, мы горько сожалели об этих просчетах.

Недооценка автомата объяснялась тем, что наши общевойсковые командиры слепо верили в силу одиночного винтовочного огня и боялись большого расхода боеприпасов. Многие говорили, что красноармейцу нельзя давать автоматическую винтовку, иначе патронов для нее не напасешься. Идеальной считалась винтовка системы Мосина со скользящим затвором для ручного перезаряжания после каждого выстрела. Надеялись на ручные и станковые пулеметы, которые имели хорошие баллистические качества, но излишне большой вес.

Теперь, уже во время боевых действий, началось лихорадочное конструирование и производство советских автоматов».

В условиях дефицита пистолетов-пулеметов Дегтярева (ППД) были извлечены со складов и поставлены на вооружение автоматы Федорова. Советские разведчики и диверсанты использовали и трофейные пистолеты-пулеметы «суоми», и пистолеты системы «маузер». Соответствующие зимнее обмундирование и снаряжение (особенно маскхалаты и лыжи) появились у наших войск также с большим опозданием.

Эффективность обычных стрелковых подразделений РККА в борьбе с финскими диверсантами была крайне низкой: иногда при уничтожении только одного снайпера погибало до взвода пехоты. Понеся значительные потери (от 1: 3 до 1: 10) и осознав порочность подобной тактики, самодовольно-ограниченное – «дикорастущее» после тотальных чисток – командование Красной армии стало создавать мобильные оперативные (лыжные) отряды из добровольцев. В них набирали пограничников, спортсменов и чудом избежавших репрессий специалистов по ведению «малой войны».

Одним из таких специалистов был С. А. Ваупшасов, который впоследствии писал:

«Война была недолгой, но тяжелой и кровопролитной. Географические условия действовали на наших бойцов и командиров изматывающе… Противник лучше был подготовлен к боям в этой климатической обстановке. Он оборонялся на заранее подготовленной, глубоко эшелонированной укрепленной линии со множеством долговременных огневых точек, сооруженных из железобетона и увенчанных броневыми колпаками… Он был в хорошей спортивной форме, предельно натренирован и фанатичен.

Умный и коварный противник оставлял на занятой нами земле многочисленные подразделения стрелков и автоматчиков, целые лыжные батальоны с задачей дезорганизовать функционирование войсковых тылов, рвать коммуникации, нападать на госпитали, штабы, склады. Легкие, подвижные группы шюцкоровцев были мастерами такой вот „малой войны“ и доставляли нашему командованию много хлопот».[134]

Большие потери в личном составе советские войска понесли и от огня снайперов, прозванных нашими солдатами «кукушками». Всего в финской армии насчитывалось около двухсот стрелков, имевших винтовки с оптическим прицелом. Интересным фактом явилось то, что из них мало кто погиб и никто (!) не был взят в плен. Финские снайперы тактически грамотно и инициативно действовали в одиночку на заранее подготовленных позициях либо в составе небольших мобильных диверсионных групп. По уровню индивидуальной подготовки и они, и финские егеря являлись едва ли не лучшими специалистами своего времени.

Финские диверсионные группы численностью до сорока человек комплектовались из наиболее опытных солдат, имеющих отличную стрелковую и лыжную подготовку. Объектами нападения диверсантов были обозы, автоколонны с грузами, отдельные автомашины, войсковые части на марше, штабы, линии связи, мосты. Диверсанты умело использовали условия местности и, прибегая к тактике внезапных ударов из засад с последующим быстрым отходом, наносили советским войскам значительные потери. Основной тактический прием финских диверсионных групп – «пластичный контакт» был отработан до совершенства.

Снайперы и диверсанты в первую очередь имели задачу выводить из строя командный состав Красной армии.