Книга Страж - Джордж Доус Грин

Вскоре и я присоединился к веселью, поскольку считал, что хорошая пирушка уместна всегда, а разве могло найтись для нее более подходящее время, чем то, когда будущее неопределенно и с большой вероятностью сулит смертельную опасность? Именно сейчас так необходимо было поднять настроение и забыть о тревогах, откупорив бутылку вина. Как однажды заметил великий Юлий, склонный к помпезным заявлениям: «Между уверенностью в том, что катастрофа неминуема, и ее наступлением вполне можно успеть опрокинуть чарку-другую». Вообще-то, может, это сказал и не он. Но мысль все равно была здравой.

Разумеется, если вы не Страж Ольстера. Кухулин вошел с отсутствующим видом и сначала, похоже, даже не понял, что происходит. Он приблизился ко мне, уставился на мое лицо, зажатое между почти соприкасающимися грудями женщин, сидевших у меня на коленях, и сказал:

— Лошади уже… — И только потом до него дошло, что вокруг творится.

У него был такой вид, словно кто-то замахнулся на него кулаком, собираясь ударить, и его ладонь легла на рукоять меча, прежде чем он взял себя в руки. Одна из женщин встала и прижалась к нему. Он ловко избежал ее объятий, взял меня за руку и выдернул из-под моих подружек.

— Что здесь происходит? — прошипел он.

Я пожал плечами.

— Когда я пришел, они уже сидели за столами. Я к этому не имею никакого отношения. Впрочем, вино весьма недурное.

В подтверждение своих слов я сделал хороший глоток и предложил ему отведать вина. Он раздраженно уставился на кубок, явно собираясь швырнуть его на пол, но тут одна женская рука взяла его под локоть, другая легла на плечо, и буквально в мгновение ока наш герой оказался в окружении улыбающихся женщин, предлагавших ему вино и многое другое. Он попытался от них отделаться.

— Извините, но…

Женщины приняли несчастный вид и стали укорять его за дурные манеры. Разумеется, этим они поймали его на крючок. Он не мог отказаться от их гостеприимства, или, по крайней мере, должен был сделать вид, что его принимает. Одним из основных преимуществ статуса воина-героя было то, что люди постоянно оказывали ему гостеприимство, и честь обязывала его уважить каждого. Кухулин иногда считал это отрицательной стороной своего положения, но в этом он не находил поддержки.

— Поедим, а потом сразу же уходим, — прошипел он мне, прожевывая кусок мяса, который щедрая рука затолкнула ему в рот. Обладательница руки набрала в рот вина и сделала вид, что она — кувшин, а рот Кухулина — чаша, после чего он перестал проявлять ко мне интерес.

Несмотря на решимость как можно скорее отправиться в путь, Кухулин не так уж плохо отнесся к тому, что множество привлекательных женщин оказывали ему такое внимание, поэтому вскоре им удалось уговорить его выпить еще пару кубков вина, расстегнуть несколько застежек на куртке, съесть куриную ножку, рассказать несколько историй и вообще слегка расслабиться. Меня не нужно было так уговаривать, к тому же я еще больше наслаждался весельем при мысли о том, что это, может быть, последняя пирушка в моей жизни. В конце концов, я больше не смог выдерживать прикосновения шаловливых ручек, схватил под локоток свою новую подружку, которую звали Найм, и мы, хихикая, отправились на поиски более спокойного местечка.

Как только мы оказались в коридоре, сразу же натолкнулись на Эмер и Конора. Рука короля лежала у нее на плечах. Конор уставился на меня затуманенными от боли глазами и указал на Эмер коротким движением головы.

— Мне обязательно нужно завести себе жену, — тяжело дыша, вымолвил он, — чтобы в такие моменты можно было на нее опереться. Своей нет, так пришлось позаимствовать у Кухулина.

У Эмер был утомленный вид, но свет ее глаз все равно освещал каждый уголок моей души. Она искоса посмотрела на меня. Конор перевел взгляд на Найм, которая попыталась сделать вид, что оказалась здесь случайно, и почти по-приятельски ухмыльнулся, хотя при этом и морщился от боли.

— Развлекаетесь?

Я поднял кубок, выказывая свое одобрение происходящему.

— Неплохая пирушка.

— Кухулин наслаждается ею так же, как и ты? — грустно улыбнувшись, спросила Эмер.

Я не знал, что ответить, и принялся мямлить что-то насчет законов гостеприимства, условностей и его стремления поскорее уйти (что частично соответствовало истине). Вдруг она протянула руку и приложила палец к моим губам. Он был сладким на вкус.

— Все в порядке, — тихо сказала она. — Для меня лучше, если он будет сидеть в безопасности с одной из моих подруг на коленях, чем мерзнуть в одиночестве на поле боя.

У меня защемило сердце.

— Пока я жив, он никогда не останется в одиночестве.

Я не мог оторвать от нее глаз. Эмер находилась так близко, что можно было рассмотреть за ее ушами светлые волоски, выбившиеся из прически. Я ощутил коричный привкус ее дыхания и втянул его в легкие, словно медведь, вдыхающий аромат первого дня весны.

Конор положил руку на мое предплечье. Его ладонь была горячей и сухой, а в ноздри мне бил кисловатый запах пота его страданий, но его хватка была крепкой, как и прежде.

— Ступай. Постарайся, чтобы он подольше не смог тебя найти.

Наконец до меня начало доходить.

— Вы хотите его задержать?

Эмер кивнула.

— Если он отправится навстречу Мейв один, то погибнет. Нам необходимо задержать его до тех пор, пока остальные воины не смогут к нему присоединиться.

— К тому времени, как это случится, большая часть Ольстера окажется во власти захватчиков.

Конор открыл рот и сразу же прикусил губу стараясь сдержать боль. Прошло несколько секунд, прежде чем он снова смог говорить. Слова со свистом вырывались из его горла.

— Ему одному не победить. Без него мы тоже не сможем нанести поражение Мейв. Выбора не остается. Нужно сделать так, чтобы она подумала, будто победа у нее в руках. Мы придержим Кухулина до тех пор, пока Коналл и остальные не будут достаточно сильны, чтобы выступить вместе с ним, и тогда мы все вместе нападем на Мейв, и, возможно, выиграем. Это наш единственный шанс.

Мне показалось, что за последний час Конор стал выше ростом, словно мысли об Ольстере заставили его забыть о жалости к себе и снова превратили его из слезливого пьяницы, погубившего то, что было для него дороже всего на свете, в короля. В этот момент его прихватил очередной приступ боли, ноги его подкосились, и он качнулся вбок, с трудом удержавшись за стенку. Впрочем, он тут же улыбнулся и помотал головой, отказываясь от наших попыток помочь ему. Он сполз по стене на пол, прижал руки к животу и затих, ожидая, когда боль пройдет. Найм побежала в зал, чтобы принести ему еще вина.

Эмер осталась стоять рядом со мной. Я смотрел на нее так, как никогда не позволял себе смотреть раньше. Она была везде, и во мне тоже. В течение долгих лет я не мог думать о ней не как о жене моего друга. Теперь же я впервые признался себе в своих истинных чувствах. Я не видел вокруг ничего, кроме ее лица, сияющего в свете факела. Я заглянул в глаза Эмер. Ее ничем не сдерживаемая грудь, прикрытая легкой тканью платья, находилась так близко, что если бы я вдохнул побольше воздуха, моя грудь прикоснулась бы к ней. Мне хотелось скользнуть пальцами в ее густые волосы, нежно отклонить назад голову, а потом коснуться ее губ своими губами. По моему телу пробежала дрожь, и она это почувствовала.