Книга Король и Шут. Между Купчино и Ржевкой... - Александр «Балу» Балунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Балу. Ну и хорошо! Лишь бы живой был…
Леша. Это понятно! Я думаю, что «Тодд» его поначалу как бы подзарядил, а под конец как бы и поднагнул. Чем дальше, тем больше «Тодд» сжирал его времени и, главное, сил. Больше, чем музыка в группе. Я это заметил.
Балу. Я тоже не совсем понял. Поначалу Горшок весь загорелся: все силы в театр! Бросил все наркотики, все дела, а потом вдруг такое ощущение, что «Тодд» же из него все силы и высосал. Что он уже не знал, куда деваться, и бросить все хотел.
Леша. Да так оно и было. Видишь, я думаю, что вот он это цело сделал и все! И не нужно было лезть дальше, понимаешь? А он еще полез в историю с братьями этими, циркачами. По поводу перерождения человека в тигра. Для него это стало уже идеей фикс. С «Тодда» началась уже тема, как будто бы он преображается из Михаила Юрьевича в какого-то героя, – для него это было мегаважно, хотя, в принципе, сколько я видео ни смотрел, я серьезных актерских способностей в Мише так и не увидел. Но у него было мегажелание, наваждение. Вот он и нашел братьев Запашных, или они его нашли, которые ему предложили из человека превратиться в тигра. И еще одна тема: когда я с ним последний раз виделся, он мне пытался доказать, что он будет участвовать в Гамлете. И, естественно, с оглушительным успехом. Я начал листать книжку на столе, из которой он с мамой какие-то моменты заучивал, и посматривать на Мишу. Состояние его разума было не в лучшем вице. Уже тогда я понял – это нереально. Потому как это очень серьезное произведение, и одних Мишиных фантазий для этого всего не хватит. Ты понял, о чем я?
Балу. Я понял, да. А в «Тодд» же не только Мишку, но и тебя приглашали?
Леша. Да, но потом я понял, что двух таких персонажей, как я и Миша, им просто не пережевать. Если одного Мишу можно было как-то удерживать всеми правдами и неправдами, следить за ним, ходить за ним… то два таких перца могли уже что-нибудь выкинуть из разряда «мама анархия». Продюсер в этом отношении немножко побаивался. Меня он воспринимал как довесок – голоса похожие, да и актерами мы были никакими. Нужно было внедрять в нас азы актерского мастерства, постоянно репетировать с нами, ломать обычные стереотипы о сути театра и быть начеку. Мне самому это было не очень нужно, хотя и интересно. Мишка же, напротив, рвался побыстрее начать тренировки. Помню его безумные и умиленные глаза: «Когда мы начнем демидовские этюды опять отрабатывать?» Смешно прямо!
Балу. Но как композитора тебя использовали. Ты много написал?
Леша. Я написал, по-моему, 6 или 7 композиций. Почти все песни в конце и «Мой Бог» и «Добрые люди» из первой части. Продюсеры нам дали либретто, и Миша попросил: «Слушай, давай замутим чего-нибудь? Помоги мне!» И мы решили сделать так: он с начала начинает гнать музыку, а я с конца. Ну, чтобы встретиться в центре.
Балу. Я даже не знал, что ты 6 штук написал – так много! Я думал, там одну-две. Почему широкая публика этого не знает? Ну, то есть мне даже в голову не пришло посмотреть…
Леша. Ну, потому что, когда я делал музыку, я подписывал контракт. Композитор там был один – «Король и Шут» было написано. Зачем еще это растягивать, зачем куча авторов? Один это написал, а второй-то? Просто «Король и Шут». Раскрученный бренд. Точка! У меня в РАО это сделано: на пластинке – все права защищены, если посмотришь с другой стороны, то увидишь.
Фото Г. Таиров.
Балу. Понятненько…
Леша. Чтобы было в голове у зрителя: «Король и Шут» – и все!
Балу. Нормальный продюсерский ход. А вот еще я слышал, мне, по-моему, сам Горшок рассказывал, что он хотел с этим «Тоддом» закончить и вместо себя поставить тебя. Было такое?
Леша. Он все время об этом говорил, но дело в том, что ни мне, ни кому-либо другому этого не нужно было. Я вообще этого касаться не хотел. Но ему нужно было закончить, чтобы перейти уже к этому тигру.
Балу. А у него разве контракта не было? Он что, мог все бросить и уйти к тигру?
Леша. Да, по-моему, даже если и был контракт, в данной ситуации ему нужно было просто подобрать замену – и он ее искал. Поэтому он меня туда все и втаскивал, а мне это было как-то ни к чему.
Балу. Ты имеешь ввиду, что ему «Тодд» уже наскучил, что он новое что-то нашел?
Леша. Не могу тебе сказать точно, но думаю, что, возможно, итак. Он уже «съел» все что хотел в этом проекте, и ему стало мало. Я конкретно не могу знать, но то, что он собирался оттуда сливаться, это да. Он хотел уже с братьями Запашными, устроить перерождение человека в тигра.
Балу. Где он их вообще нашел?
Леша. Я не знаю, где он их нашел. Купил абонемент, наверное, в цирк. Шучу.
Балу. А ты его часто в последний год видел?
Леша. Да нет, на самом деле, я вообще его в последние годы не так часто видел. Это всегда были какие-то несерьезные разговоры, так, болтовня: «Как сам?» и все такое. На родительских днях рождения обязательно пересекались, на моем, на его. На днях рождения малышей. Да мы ж на гастролях все время были – что я, что он… Надеялся на «Нашествии» его увидеть, но поставили нас в разные дни. Так что последняя у меня встреча с ним произошла именно в маминой квартире, где я листал несостоявшуюся в его жизни роль Гамлета.
Когда Князь еще числился в группе, но на гастроли уже не ездил, Горшок попросил пресс-секретаря Настю Рогожникову передать, что он будет очень рад, если я вернусь в группу. Настя дала мне все его новые контакты, – он в то время жил в Москве. К сожалению, я не знал, что Горшок там живет в совершенном одиночестве, и только помощник режиссера Галина Игнатенкова как-то поддерживает его, смотрит с ним вечерами кино, приносит лекарства и продукты. То, что в группе каждый сам за себя, я понял еще во время своего ухода, но все-таки как-то подсознательно привык, что вокруг Горшка всегда много любящих его людей. Именно благодаря этому он и прожил так долго, несмотря на проблемы со здоровьем.
Галина Игнатенкова. До премьеры «Тодда» я находилась с ним почти круглые сутки, потому, что боялась его одного оставлять. Он засыпал, я брала такси и уезжала. А до этого он мне показывал фильмы… Человек он был очень ранимый. И очень одинокий. В перерывах между концертами он то у родителей, то у друга, то вообще на точке ночевал. Ну а группа… Что группа? Все люди были заняты просто своей работой и относились, как к работе. Привезли его самолетом, концерт отыграли и разъехались. Поэтому даже не знаю, они как-то созванивались, не созванивались. Сергей Захаров говорит, что периодически его куда-то вытаскивал. А так он был один. Постоянно один. И в Москве тут он один был. Сидел и в игры играл. Книжки какие-то у него были. Он был настолько одинок, что ему некому было душу излить, так скажем. И я не знала, что у него такое количество фанатов. Я это увидела первый раз на панихиде уже, когда человека не стало. В апреле 2013 года у них был тур по Германии, я думаю, тяжелый очень тур выдался, потому, что после него он приехал такой очень… агрессивный. И все он понимал. Надо было, конечно, брать его за руку и вести к врачу. Потому что сам он уже выкарабкаться не мог. А сколько было планов, и с Запашным, и с «Тоддом»! Нельзя было его одного оставлять. Никого не хочу винить, но вот просто нельзя. Тем более в той ситуации, которая у них в группе сложилась в последнее время. Да еще все эти бесконечные кодировки очень сильно на психику влияли. Но, человеком он был все равно светлым и добрым. Только бесконечно одиноким. Это было. Ничего плохого о нем сказать не могу, только хорошее.
